Белая Армия

Сам Воевода из Никольск-Уссурийского проехал в поезде по железной дороге во Владивосток и тут 17-го октября издал Указ № 68 такого содержания:

«Силы Земской Приамурской Рати сломлены. Двенадцать тяжелых дней борьбы одними кадрами бессмертных героев Сибири и Ледяного Похода, без пополнения, без патронов решили участь Земского Приамурского Края. Скоро его уже не станет.

Он — как тело — умрет. Но только как тело.

В духовном отношении, в значении ярко вспыхнувшей в пределах его русской, исторической, нравственно-религиозной идеологии, — он никогда не умрет в будущей истории возрождения Великой Святой Руси.

Семя брошено. Оно сейчас упало на еще неподготовленную почву. Но грядущая буря ужасов советской власти, разнесет это семя по широкой ниве Великой Матушки Отчизне и приткнется оно в будущем через предел нашего раскаяния и по бесконечной милости Господней, к плодородному и подготовленному клочку земли Русской и тогда даст желанный плод.

Я верю в эту благость Господню; верю, что духовное значение кратковременного существования Приамурского Земского края, оставит даже в народе края глубокие неизгладимее следы. Я верю, что Россия вернется к России Христа, России — Помазанника Божия, но что мы были недостойны еще этой милости Всевышнего Творца».

В тот же день Воевода отдал приказ № 55 такого содержания:

«В состав Земской Рати, остающейся со мною могут входить только те воинские чины, которые входили в ее полевой состав в период минувшей борьбы в районе Никольск — Спасск и которые согласны разделить с ней неизвестную участь, сопряженную с разоружением в пределах иностранного государства.

Все прочие воинские чины, кои не могут оставаться в пределах советской России, будут вывезены моим распоряжением в один из портов Китая, причем дальнейшую заботу я совершенно с себя снимаю.

К этой же категории военных относятся и все Правительственные и общественные лица, кои не могут в смысле безопасности оставаться во Владивостоке.

Распоряжения по эвакуации военных и гражданских лиц и их семей из Владивостока возлагаю на Адмирала Старка, которому мною даны соответствующие указания».

(Недостаток в денежных средствах продиктовал, видимо, положения этого приказа).

Генерал Петров в своей книге пишет:

«16-го октября мы (т. е. Воевода и походный штаб Земрати) вернулись во Владивосток и застали там страшную растерянность. Порядок в городе охранялся офицерским батальоном, милиция уже развалилась. Все тыловые учреждения прекратили работу, начался саботаж, а затем и забастовки. Люди начали заботиться только о том, как бы выбраться или приготовиться к встрече красных войск.

А нам нужно во что бы то ни стало вывезти все семьи военнослужащих, вывезти беженцев, соединивших судьбу с армией издавна, вывезти часть грузов, усилить свою тощую казну, перебросить в Посьет части войск, отходящие на Владивосток и расположенные в городе, вывезти военно-учебные заведения, больных, раненых.

Вопрос о семьях всегда был самым тревожным. Отцы, мужья были брошены на фронт, а семьи были сосредоточены во Владивостоке, даже и тех, которые по ходу событий должны были отходить на Пограничную.

Перед началом боевых действий в Спасском районе, все семьи военнослужащих были переведены во Владивосток и организованы там по группам. Каждая войсковая группа имела свою группу семейств со своим Заведующим, а во главе всех семейных групп поставлен был Генерал-майор Зощенко (Начальник 13-ой Сибирской стр. дивизии в Армии Адмирала Колчака, сделавшийся инвалидом во время Сибирского Ледяного похода), который и был ходатаем по всем их нуждам.

Пока семьи были во Владивостоке, мы, несмотря на скудость средств могли кормить их и кое-что делать для улучшения положения. Гораздо сложнее и труднее было перевезти их в другие районы и там поддерживать.

Мы считали, что из 6000 ртов пойдет из Владивостока не более половины, а изъявили желание выехать почти все. Предполагали начать переброску семейств в Посьет, а затем в Ново-Киевск раньше, но все это затруднялось до последнего момента.

Семьи группы Генерала Смолина должны были отправиться на Пограничную, но каз раз около 10-го октября, после перевозки войск, был сожжен большой мост на 26-ой версте (под самым Владивостоком на Амурском полуострове). Когда мост починили, было уже поздно, так как сообщения с Пограничной были прерваны уже 15-го октября.

Генерал Дитерихс приказал нанять для перевозки семей и прочих японские транспорты, но получались неопределенные ответы: то они будут 22-го, то 24-го, а то и позже.

Свои плавучие средства были все распределены и заняты. Японское Военное Командование для своих перевозок имело транспорты, но остерегалось их давать без разрешения из Токио. В конце концов оно сдалось на просьбы и, кажется, с 20-го октября началась переброска семей в Посьет на японских транспортах. Это было громадной помощью — иначе бы пришлось плохо».

Генерал Петров в своей книге ни единым словом не упоминает о неподчинении Генералом Глебовым приказу Воеводы № 1605/оп. Генерал Петров даже пишет, что «после 14-го наши войсковые группы отходили по тем указаниям, которые были даны. Группа Генерала Смолина в район Пограничной, Молчанов и Бородин на Посьет по западному берегу Амурского залива, ГЛЕБОВ на ВЛАДИВОСТОК. Красные следовали по пятам, но особенно не наседали». Что касается Генерала Глебова, то заявление Генерала Петрова в его книге совершенно не соответствует действительности.

В первом отрывке данной главы мы уже упоминали об удивлении Генерала Бородина и чинов его группы, когда они нашли Генерала Глебова и части Дальневосточной группы в Раздольном в то время, как им должно было находиться в это время где-либо на запад от Никольск-Уссурийского в направлении на Полтавку или Гродеково.

Итак Генерал Глебов не исполнил приказа Воеводы. Обстоятельств, извиняющих этот поступок, у Генерала Глебова абсолютно на было, так как дороги на запад от Никольска были свободны. Очутясь в Раздольном, Генерал Глебов не имел определенного плана и не знал, что ему делать в дальнейшем. На Генерала Бородина и старших чинов Сибказачьей группы «глебовские порядки» и его штаб произвели самое безотрадное впечатление, если не сказать большего. Дело в том, что сам Ген. Глебов и большинство чинов его штаба были пьяны. Этот случай приходится подчеркнуть и особо отметить, как разительная противоположность всем остальным штабам трех групп. Находясь в Раздольном 16-го октября Генерал Глебов одно время склонялся к движению на Барабаш вслед за Генералом Бородиным, но до ночи ничего определенного не решил, что ему делать и как поступить. В дальнейшем он двинулся на Владивосток, чем причинил излишние хлопоты Штабу Земрати и занял под свои части те транспорты, которые могли и должны были быть употреблены в иных целях. Имеются некоторые сведения, что все же не все желающие были вывезены из Владивостока и определенно можно утверждать, что многим семьям военнослужащих с малолетними детишками пришлось испить горькую чашу зимних мытарств по глухой дороге от Хупчуна до Гирина — исключительно из-за этого «эгоизма» Генерала Глебова, пожелавшего, вопреки распоряжениям своего начальства, отойти на Владивосток под крылышко японцев, на которых Генерал Глебов продолжал делать свою ставку.

Относительно этой «ставки» на японцев приходится сказать еще несколько слов: Многим владивостокским общественным и политическим деятелям казалось невероятным возможность перехода города Владивостока в руки красных. До последней минуты не терялась надежда на вмешательство третьей стороны или сторон. В закрытом заседании городская дума г. Владивостока обсуждала вопрос об объявлении города «свободным портом». Была послана телеграмма в адрес дипломатического корпуса в Токио. Надеялись, что Великие Державы объявив Владивосток «свободным городом» не допустят входа в него красных.

В эти дни во Владивосток прибыл японский советник Атамана Семенова — майор Куроки в целях розыска 30 пудов русского золота, спрятанного в свое время Атаманом Калмыковым. Говорили потом, что золото это оказалось найденным в самом неожиданном месте, причем в этом деле были замешаны некоторые чины японского командования.

В городе в эти дни циркулировали слухи, что маршал Уехара считает нужным отсрочить эвакуацию Владивостока до 15-го ноября. Вместе с этим стало известным, что посадка частей 8-ой японской дивизии на транспорты прекращена с 15-го октября. Эвакуируются только технические и нестроевые части. На этой почве возникают всякие вздорные слухи.

Монархическая газета «Слово» перестала выходить. «Вечерняя Газета» продана В. Н. Ивановым. Жители более или менее причастные к белому движению готовятся к отъезду.

«Ожидается прибытие во Владивосток китайского крейсера "Хайюань". Это судно получило уже приказ своего правительства. Вместе с этим слухи о прибытии французских и итальянских судов категорически опровергаются. Мир остается безучастным к разыгрывающемуся эпилогу русской драмы», — так заносит в свой дневник бывший Верховный Главнокомандующий Белой России, Генерал Болдырев, решившийся остаться во Владивостоке на милость победителей.