| О Белых армиях » Мемуары и статьи » Б.Б. Филимонов КОНЕЦ БЕЛОГО ПРИМОРЬЯ. |
Тем временем на фронте Сибирской группы, под натиском противника, заслон Полковника Смирнова отошел с Крестовой горы в Черниговку и тут, будучи пропущенным Генералом Хрущевым, не задержался, но отошел на главную позицию. Одновременно с сим, в 12 часов 11-го октября Штаб группы с Сибирской инженерной дружиной и ротой Красноярской пешей дружины перешел на железно-дорожную будку, что в углу от ст. Мучная (с этой-то будки и была отправлена Генералом Смолиным ориентировка Полковнику Мельникову, о которой мы уже говорили выше). Генерал Хрущев после этого уничтожил оба оставшиеся моста через реку Черниговку, а затем выведя свои дружины из села, расположил две конные дружины за правым флангом позиции главных сил группы, а две другие отвел в резерв, к Штабу группы. Иркутская пешая дружина с одним орудием присоединилась к Томской дружине с двумя орудиями, уже находившейся на главной позиции. Штаб Полковника Аргунова (Западно-Сибирского отряда) расположился в районе высоты 144. Красные следовали за частями Полковника Смирнова. Скоро они оказались перед самой Черниговкой, а затем, по занятии ее перенесли свою деятельность на оба фланга белых. В 17 часов 30 минут 11-го октября разъезд белых обнаружил движение колонны красной конницы по долине, что идет от Черниговки на Монастырище мимо высоты 286. Одновременно с этим белый бронепоезд заметил движение второй колонны красной конницы с артиллерией от ст. Мучная на Халкидон. Колонна эта двигалась между железной дорогой и рекой Лефу. В дополнение и развитие этих строк приводим ниже содержание двух сохранившихся документов: «11-го октября 1922 года. Штаб-ротмистр Жилюков, Начальник разъезда Волжской конной дружины. Генералу Смолину. Доношу, что пройдя по дороге 6 — 7 верст, я обнаружил кавалерию красных силою до 20 — 30 коней, которые двигались без дороги по сопкам к желдороге. Я с разъездом, отскочив версты полторы — две, заметил в другом месте наблюдателей на сопке, которые вскоре спустились так же по направлению к железной дороге. Штаб-ротмистр Жилюков». «11-го октября 1922 года 21 час 15 минут. Железно-дорожная будка, что восточнее Халкидона. Воеводе Земрати. Сегодня до 19 часов сдерживал противника в двух верстах южнее села Черниговки. К 18 часам было обнаружено движение колонны конницы по сопкам в падь реки Люзанка. Офицерский разъезд донес, что восточнее этой долины от прииска Монастырского на Монастырище по сопкам наблюдалось им движение конницы невыясненной силы. К тому же времени бронепоездом было замечено движение конной колонны с артиллерией от ст. Мучная на Халкидон между железной дорогой и рекой Лефу. Указанная обстановка в связи с занятием противником Монастырища и возможностью усиления его конницей из Черниговки вызвала у меня серьезное опасение за свой тыл. Посему мною приказано частям группы, выставив сторожевое охранение с бронепоездом по левому берегу реки Люзанки, главными силами занять позиции по высотам, что северо-восточнее окраины деревни Халкидон. Кроме того, у перекрестка жел. дороги с трактом Халкидон — Монастырище мною выдвинута одна конная дружина, которая ведет разведку на Монастырище и в направлении на дер. Лунза. Главная переправа через реку Лефу находится западнее Халкидона примерно в 8 верстах. За истекший день противник не проявлял особой активности на фронте расположения группы. Перенес свою деятельность главным образом на фланги. Я со штабом нахожусь на железно-дорожной будке, что восточнее Халкидона. № 3880/оп. Генерал-майор Смолин». В своем докладе Воеводе Генерал Смолин приводит, кроме уже упомянутых данных, еще и такие (цитирую дословно): «До 19 часов противник под прикрытием сильного артиллерийского и пулеметного огня вел наступление на нашу позицию, но был с большими потерями отбит и залег в полуверсте от нашей позиции. На участке команды пеших разведчиков и полуроты 1-ой Томской пешей дружины красные оставили более 30 трупов и раненых (смотри № 01088/оп)». (Это донесение в бумагах Ген. Смолина, к сожалению, не сохранилось). Перечисляя основания для отвода частей группы с «главной позиции, что в двух верстах к югу от села Черниговки», Генерал Смолин ссылается также и на полную измотанность конницы Генерала Хрущева. Он пишет: «... Конница Генерала Хрущева была настолько измотана, что к боевым действиям была мало пригодна и крайне нуждалась в отдыхе. Поэтому с наступлением темноты, частям группы, не вводя их в ночной бой на горной местности, я приказал несколько отойти и занять позицию по высотам к северо-востоку от Халкидона, выставив сторожевое охранение с бронепоездом по левому берегу реки Люзанка, что и было выполнено к 1 часу 12-го октября. У перекрестка железной дороги с трактом Халкидон — Монастырище была расположена конная дружина с задачей вести разведку на Монастырище и Лунза». Потери Сибирской группы за день 11-го октября были в общем незначительны. За отсутствием документальных данных Генерал Смолин отказывается в своем докладе Воеводе их точно определить, но ограничивается лишь указанием, что «но зато чувствительным оказался, вызванный этим боем расход патронов». Потери красных белыми так же не были установлены. Всю ночь с 11-го на 12-ое октября красные вели, опять цитируем Генерала Смолина, «энергичное наступление и к рассвету оттеснили наши части к Халкидону». Донесение Полковника Аргунова (из Штаба Зап.-Сиб. отряда Наштагруппы Сибирской) от 7 часов 12-го октября гласит: «В бою под Черниговкой 11-го октября цепь красных, пехота и конница, всего 300 — 400 человек, нашей заставой командой пеших разведчиков и полуротой первой роты Томской дружины была подпущена шагов на 200 и внезапно обстреляна пулеметным и ружейным огнем. Красные в панике бежали по полю обратно в деревню, оставив на месте более 30 человек убитыми и ранеными». В 18 часов 20 минут 11-го октября Воевода Земской Рати, Генерал-лейтенант Дитерихс подписал свою директиву войскам, скрепленную за Начальника Штаба Ген. Штаба Полковником Бафталовским за № 1686/оп. «Комгруппам Поволжской, Сибирской, Сибказ, Двказ, Копия Комполка Приамурского Пограничного. Противник ведет наступление в районе Черниговка. Имея в виду дать решительный бой противнику на фронте Ивановка — Вознесенское приказываю: 1. Генералу Смолину продолжать выполнение поставленной задачи частями Сибирской группы и броневиками. Конницу, ввиду утомления, сегодня же вечером вытянуть из боя и направить: а) Волжскую и Прикамскую конные дружины в Ляличи в распоряжение Генерала Молчанова и б) Московскую и Петроградскую конные дружины в Никольск, погрузив их в вагоны, тоже в распоряжение Генерала Молчанова. 2. Поволжской группе в течение 12-го октября сосредоточиться в районе Ляличей, с целью перехода из этого района в наступление на север. 3. Сибказгруппе сосредоточиться полностью в районе Осиновка — Ивановка, имея в виду оборону Ивановки и наступление на Ображеевку. Штабу быть в Осиновке. 4. Дальне-Восточной казачьей группе, за исключением частей, оставшихся на охране железной дороги к полудню сего октября сосредоточиться в Кремово и быть в моем распоряжении. 5. Генералу Смолину из Пограничной стражи сосредоточить к вечеру 12-го октября в районе Никольска 130 человек, сняв их с охраны желдороги с целью усиления гарнизона Никольска». В 0 часов 40 минут в Штабе Сибирской группы был получен оперативный приказ Воеводы от 11-го октября за № 1686/оп. Между тем противник (красные) возобновил наступление вдоль линии железной дороги, постепенно оттесняя части белых. Обстановка сложилась крайне неблагоприятно: а) В тылу, на единственном пути отхода группы, село Монастырище занято красными, б) каких-либо переправ через реки Скотская и Монастырка вне села Монастырище нет, в) двигаться по полотну железной дороги с артиллерией и обозами — значит рисковать всем, так как на двух больших железно-дорожных мостах нет настила, г) подавляющее превосходство сил красных, которое становилось особенно чувствительным после отозвания конницы Генерала Хрущева. Все это понудило Генерала Смолина, после короткого размышления и обсуждения положения со своим Начальником Штаба, к вызову в 1 час 15 минут 12-го октября к телеграфному аппарату из Штаба Земрати Полковника Озолина. «1 час 15 минут 12-го октября. Разговор по прямому проводу Генерал-майора Смолина и Полковника Озолина. Генерал Смолин начинает разговор: "Противник, тесня мои части, находится на перекрестках дорог на линии Халкидона. Переправа через реку в 8 верстах. Двигаться вдоль линии железной дороги невозможно — нет переправ, настилов на мостах. Речки на этом пути непроходимы ни для кавалерии, ни для обоза, ни для артиллерии. В связи с полученной новой директивой и задачей, поставленной мне предыдущей директивой, положение создается слишком тяжелое и рискованное. Рискую потерять многое. Все". Полковник Озолин: Добрый вечер. Ваше Превосходительство. Я не понял, что Вы хотите". Генерал Смолин: "Мне придется, по-видимому, отойти на переправу реки Лефы — на Лучки, если успею это сделать, ибо противник уже у северной окраины деревни и выполнить директивы не могу". Полковник Озолин: "Я все-таки ничего не понимаю". Генерал Смолин: "Что Вам угодно понять?" Полковник Озолин: Разве путь движения на Монастырище невозможен?" Генерал Смолин: "Монастырище занято, переправы не годятся". Полковник Озолин: "Значит и противника нельзя ждать с севера. Наверное и он через переправы не пройдет". Генерал Смолин: "Противник перейдет через Монастырище". Полковник Озолин: "Я ответить ничего не могу. Постараюсь доложить Начальнику Штаба. Сейчас иду докладывать". Генерал Смолин: "Ждем пять минут"». Вернувшись от Начальника Штаба Земрати, Полковник Озолин передает Генералу Смолину: «Передаю решение Начальника Штаба. Отправить через Лучки на Вознесенское все то, что не может пройти по железной дороге с необходимой охраной. Со своей пехотой двигаться на Монастырище и продолжать выполнение директивы. У Вас по железной дороге пойдут ведь и броневики, так что артиллерия будет. Монастырище атаковывается частями Генерала Бородина при артиллерии со стороны Манзовки. Ваш подход облегчит его задачу и Вы, при его поддержке, сможете выполнить директиву. Ваш сборный пункт Вознесенское. Прошу все время с нами держать связь». Разговор был закончен. Приказание Начальника Штаба Земрати было более, чем определенно. Однако ввиду того, что от Полковника Мельникова, занимавшего деревню Вадимовку, за 11-ое октября донесений у Генерала Смолина не было и обстановка в районе Вадимовки для Командующего Сибгруппой не была известна, то Ген. Смолин счел отправку артиллерии и обозов из Халкидона через Лучки на Вознесенское без сильного прикрытия делом крайне рискованным. Выделить же достаточное прикрытие из составы группы, ввиду ее малочисленности, не представлялось возможным. Ведь даже вместо требуемых директивой Воеводы от 10-го октября за № 1680/оп — 150 конных, — едва, едва удалось набрать для занятия селения Лучки только 30 конных разведчиков Иркутской пешей дружины, которые и были высланы туда в 3 часа 12-го октября. Собственно говоря, Генерал Смолин в 14 часов 30 м. 12-го октября, с будки 172 версты, отдал приказание Полковнику Аргунову об отправке конных разведок обеих дружин (Томской и Иркутской пеших), но затем это приказание было видоизменено и на Лучки ушла одна только разведка Иркутской пешей дружины. Оставление разведки другой пешей дружины (Томской) при главных силах Сибгруппы вызывалось крайней необходимостью, так как в случае ее ухода на Лучки, ввиду отозвания конных дружин Генерала Хрущева, Генерал Смолин оказался бы без единого конного всадника. Полный текст первоначального приказания Генерала Смолина Полковнику Аргунову о высылке разведок на Лучки таков: «Во исполнение директивы Воеводы, приказываю с рассветом 12-го октября выслать через Халкидон в Лучки конную разведку Томской и Иркутской дружин с задачей уничтожить переправы через реку Лефу и занять Лучки. Я 13-го или 14-го прибуду в Вознесенское. По прибытии Вас в Лучки, установите тесную связь с Полк. Мельниковым, занимающим Вадимовку. В случае невозможности удержать Лучки, отходите на Вознесенское, поставив об этом в известность Полковника Мельникова». Мы не будем сейчас вдаваться в подробное рассмотрение предложения Генерала Смолина и окончательного решения Начальника Штаба Земрати и лишь отметим, что это решение оказало весьма существенное влияние на создание обстановки, в которой пришлось действовать частям Генерала Смолина 14-го октября в бою, от которого зависела судьба всего Белого Приморья на ближайшее время (октябрь — ноябрь 1922 года во всяком случае). В 3 часа ночи того же 12-го октября Генерал Смолин, находясь на будке у 172 версты, отдал приказание Полковнику Аргунову следующего содержания: «Приказываю Вам ввиду сложившейся обстановки постепенно отходить на разъезд Манзовка, где я буду находиться со штабом; у будки, занимаемой сейчас штабом, оставляю роту Полковника Ктиторова, которую передаю в Ваше распоряжение». Таким образом почти все части Сибирской группы, за исключением вышеупомянутых — стрелковые, кавалерийские, артиллерия и обоз вынуждены были начать отход но линии железной дороги на разъезд Манзовка. Команды бронепоездов, под руководством самого Полковника Ростовцева, устроили на железно-дорожных мостах деревянные настилы, благодаря коим удалось к утру 12-го октября благополучно перебросить артиллерию и обозы на разъезд Манзовка, куда Штаб группы прибыл к 5 часам утра. Между тем, уже в 3 часа ночи красным удалось занять северную и северно-западную окраины Халкидона. В 5 часов утра пешие части Сибирской группы с одним броневиком медленно отходили на Халкидон, находясь южнее юго-восточной окраины этого села. В 5 часов утра того же 12-го октября Генерал Смолин, находясь на разъезде Манзовка, отдал следующий приказ Полковнику Аргунову: «Оренбурги, усиленные Уральской дружиной, при одном орудии (если не ошибаюсь, то это была одноорудийная Оренбургская казачья батарея, наконец-то получившая трехдюймовку и таким образом превратившаяся из конной части в артиллерийскую) и броневике, сейчас переходят в наступление на Монастырище. Приказываю Вам:
Вслед за отданием этого распоряжения, Генерал Смолин, с того же разъезда Манзовка. донес Воеводе Земрати № 3881/оп, помеченным теми же 5 часами 12-го октября, следующее: «Ввиду Вашего приказания перебросить приданную мне конницу в распоряжение Ген. Молчанова, я не мог выполнить Вашей директивы в той части, которой требовалась высылка в Лучки не менее 150 конных. Для связи же с Полковником Мельниковым мною приказано выслать в Лучки две, оставшийся у меня команды конных разведчиков численностью до 60 сабель, но я не уверен удастся ли им пробраться на Лучки, так как противнику удалось около 3 часов занять северную и северно-западную окраины Халкидона и кроме того трудно оттянуть конную разведку, выполняющую впереди ответственную задачу при своих частях. Противник за сегодняшний день и ночь был особенно активен. Появились отдохнувшие части — Троицко-Савский кавполк. Нашей разведкой был слышен продолжительное время грохот колесного обоза по пади Лунза — Монастырище. Полагаю, что у Монастырища прибывают регулярные части. Пехота вверенной мне группы с бронепоездом, задерживая противника и под его давлением, медленно отходит от Халкидона, занимая в данное время юго-восточную окраину Халкидона, будку и высоту к востоку от него. В 4 часа 30 минут Оренбуржцы с Уральцами перешли в наступление от Манзовки на Монастырище. Рота Красноярской дружины, броневиком с 2 орудиями и 2 мотоциклами с пулеметами поддерживали это наступление. Эта рота двинута из Халкидона по тракту на Монастырище». В 7 часов утра того же 12-го октября Генерал Смолин, продолжая находиться на разъезде Манзовка, отдал приказ Генералу Хрущеву, по сосредоточению в Манзовке его конных дружин (Московская, Петроградская, Прикамская и Волжская), отправиться с ними в распоряжение Генерала Молчанова в Ляличи и Никольск-Уссурийский. В 8 час. 40 минут того же 12-го октября Генерал Хрущев донес Генералу Смолину о своем выступлении с Манзовки в распоряжение Генерала Молчанова. Таким образом с этой минуты группа Генерала Смолина оказалась лишенной фактически своих глаз — армейской конницы. Между тем в боевой линии пешие части Сибгруппы под сильным натиском противника в 7 часов 30 минут отошли по линии железной дороги за первый мост, что через речку Сухой Яр. В 8 часов 20 минут того же 12-го октября Генерал Смолин доносит Воеводе Земрати, с копиями Генералу Молчанову и Генералу Бородину № 25/оп следующее: «В 7 часов 40 минут пехота под сильным натиском противника отошла по линии железной дороги за первый мост, что через Сухой Яр. В настоящий момент Томская дружина в указанном пункте прикрывает бронепоезд, по которому противник открыл сильный артиллерийский огонь. Бронепоезд подбит, три платформы сошли с рельс и горят. Вперед выкинулся бронепоезд № 2 и Полковник Ростовцев. В 7 часов нами, совместно с Оренбургскими казаками занято Монастырище, которое оказалось свободным от красных. Последние, по сведениям от жителей, ночью ушли в направлении Ляличей. Конницу отправляю по назначению». Полковник Бахтерев (помощник Командира Томской дружины) и Вахмистр Давыденко (с бронепоезда) красочно и подробно рассказали мне всю эту печальную историю с гибелью белого бронепоезда. К большому своему сожалению я записал их рассказ слишком схематично и ныне, по прошествии многих лет, лишен возможности воскресить все красочные и трагические подробности этого дела. Посему привожу лишь свою схематическую запись этих рассказов: «Ночь провели около Халкидона. Утром со стороны Спасска появились красные. Они наступают. Заняли сопки. Красная артиллерия ведет интенсивный обстрел белого расположения. У белых имеется в боевой линии один лишь бронепоезд. Пехота белых находилась правее (восточнее) железной дороги, занимая сопки. Полковник Бахтерев с конной сотней Томской дружины выдвигается в боевую линию в районе железной дороги. Красные одним из своих снарядов попали в паровоз белого бронепоезда. С тыла на дрезине ехало несколько человек к бронепоезду. Под огнем красных дрезина перевернулась. У бронепоезда же американский вагон сошел с рельс, опрокинувшись поперек пути. Красные находятся теперь на расстоянии полутора — двух верст от белого бронепоезда. Они бьют по нему во всю. Думать о поднятии американского вагона на рельсы не приходится. Бронепоезд, подожженный снарядами красных, начинает гореть. Для команды белого бронепоезда остается один выход: взорвать орудия и сжечь до тла бронепоезд. Надо убирать тяжело раненых. Между тем, под давлением красных, белая пехота оставила гребни сопок, спустилась вниз на равнину и, оставляя горящий свой бронепоезд впереди своего фронта, отошла версты на две к югу, где заняла новый рубеж и остановилась. Отступление белой пехоты было довольно поспешным, кое Полковник Бахтерев характеризовал словами: "наша пехота посыпалась". Таким образом, горящий белый бронепоезд остался в "ничьей земле". Его команда поспешно отходила, имея своим прикрытием лишь Полковника Бахтерева с его конными. Далее Полковник Бахтерев рассказывает, что он стоял спешившись на полотне, как вдруг к нему подскочил один из его людей и воскликнул: "красные". Полковник оглянулся. Прямо на него скакали красные всадники с шашками наголо. Оглянулся в другую сторону — до своих более двух верст. Что делать? У самого полковника под рукой только десять всадников. Бахтерев вскочил на коня. Конница развернулась. Сейчас налетят и порубят. В это время из-за полотна железной дороги раздались частые залпы. Оказывается там собралось до 30 отсталых Добровольцев (переименованных Воеводой в "Томскую дружину"). Видя несущихся на них красных всадников, они не растерялись, но открыли по красной коннице огонь залпами. Этот огонь оказался полной неожиданностью для красных. Их атака захлестнулась, смешалась. Красная конница повернула быстро назад, отскочив на приличную дистанцию. Этот огонь белой пехоты спас жизнь Полковнику Бахтереву и его людям. Совместно с пехотой они стали благополучно отходить к своим, отстреливаясь от красных всадников, державшихся теперь на приличной дистанции от своего противника и не помышлявших более о конной атаке». Инцидент с бронепоездом был исчерпан. Белые части, под натиском противника, медленно отходили за реку Манзовка. Возвращаясь к занятию белыми Монастырища, мы считаем нужным отметить незначительные расхождения в установлении часа занятия этого села по трем различным документам: В приведенном выше донесении Генерала Смолина Воеводе, час занятия Монастырища указан «7 часами». В своем пространном докладе Воеводе, составленном уже по окончании похода. Генерал Смолин называет: «около 8 часов». Разницы особой это, конечно, не составляет, так как в 7 часов белые части могли вступать в это большое село, а к 8 часам они могли уже заканчивать полную его оккупацию. Разница имеется между часами, приведенными Генералом Смолиным и сообщением Штаба Воеводы (Оперативной сводки к 12 часам 12-го октября № 126), коя гласит буквально так: «В 5 часов части Оренбургской каз. дружины и Уральской каз. дружины при поддержке бронепоезда заняли Монастырище, противник отошел на Ображеевку». Возможно, конечно, что сообщение сделано было на основании какого-либо донесения Штаба Сибказгруппы (Генерала Бородина) и в действительности Монастырище было занято белыми (частями Сибказгруппы) не между 7 и 8 часами утра, а уже около 5 часов. В 7 же часов в уже занятое Монастырище вошли части Сибгруппы. Таким образом обе версии оказываются правильными, так как Генерал Смолин во всех своих расчетах и действиях до 8 часов утра исходил из того, что село это все еще не занято белыми. Около 9 часов утра 12-го октября Штаб Сибирской группы, Сибирская инженерная дружина и 2 орудия Сибирской артиллерийской дружины перешли с разъезда Манзовка и прибыли на будку 154 версты, откуда связались с Генералом Сахаровым, который вел наступление на Ляличи. Артиллерия Сибгруппы оказала своим огнем поддержку частям Приволжского полка. В 9 часов 40 минут Генерал Смолин уведомил Генерала Сахарова с будки 154 версты о том, что сегодня в 24-ом часу части Сибгруппы перейдут в Вознесенское и охрана железно-дорожной переправы через реку Лефу будет лежать исключительно на железно-дорожной охране. Иными словами Генерал Смолин предложил Генералу Сахарову озаботиться прикрытием этой переправы своими (Приволжскими) частями. К 20 часам 12-го октября расположение частей Сибирской группы, согласно данным Оперативной сводки Сибгруппы, было таково: «Из отряда Полковника Мельникова (Омская дружина и 2 орудия Иркут. артил. дружины), расположенного в Вадимовке 12-го октября донесений не поступало. От командира конных разведчиков Иркут. дружины (30 сабель), высланных 12-го октября из Халкидона в Лучки донесений не поступало. Отряд Полковника Аргунова (Иркутская и Томская пешие дружины с 2 орудиями) и рота Красноярской пешей дружины, расположенных к северу от железно-дорожной переправы через реку Лефу, имея сторожевое охранение на скате с высоты 106 и на высоте, прилегающей к высоте 106 с востока. Батарея занимает позицию в полуверсте к югу от железно-дорожной переправы через реку Лефу. Штаб группы и 2 орудия Добровольческой батареи у железно-дорожной будки на 54 версте. Противник активности не проявляет. № 3886/оп Наркевич». Днем 12-го октября была произведена рекогносцировка переправы через реку Чахедза (приток Лефу) и с наступлением ночи части Сибирской группы начали движение на с. Вознесенское. Сторожевое охранение у железно-дорожного моста через реку Лефу было сменено Иманской сотней, входившей в состав войск Поволжской группы Генерала Молчанова. Таким образом на железно-дорожном участке в первой линии оказались вновь части Генерала Молчанова. Части же Генерала Смолина, согласно замысла Воеводы, должны были сосредоточиться в районе Вознесенское — Вадимовка, представляя собою левое крыло расположения всех сил Земрати, долженствующей на следующий день перейти в общее и решительное наступление на красных. Приказ о сем, с конкретными заданиями каждой из четырех групп Земрати. — директива Воеводы № 1693/оп от 15 часов 40 минут 12-го октября была получена Генералом Смолиным в 18 часов 40 минут 12-го октября. Эта директива будет полностью приведена нами в начале главы VII, в которой будет рассматриваться бой под Монастырищем. Переправа частей Сибгруппы через реку Чахезу продолжалась всю ночь с 12-го на 13-ое октября до самого рассвета и была чрезвычайно трудной, а потому и медленна. Имевшийся через реку небольшой мостик обрушился, но был белыми исправлен для движения пехоты. Артиллерия и обозы, несмотря на крутые берега и вязкое дно реки, были переправлены в брод. В 11 часов 13-го октября отряд Сибирской группы (Томская и Иркутская пешие дружины, рота Красноярской пешей дружины, Сибирская инженерная дружина, 2 орудия Западно-Сибирской артил. дружины, 2 орудия Добровольческой артил. дружины и Штаб группы) всего около 400 штыков 20 сабель и 4 орудия, — прибыли в село Вознесенское, где и расположились на отдых. Людям, измученным непрерывным 4-х-дневным маршем и боем, необходимо было дать хоть коротенький отдых, но Воевода судил иначе. Отметим, что согласно приказания Начальника Штаба Земрати, отданного 12-го октября в Никольск-Уссурийском и подписанного Полковником Озолиным, Генерал Смолин должен был оставить для связи при Штабе Поволжской группы офицера с достаточным количеством ординарцев. Самую же связь держать через посты летучей почты от Вознесенского на станцию Ипполитовку. |