Белая Армия

Через день армия выступила из Ольгинской.

Первый переход, около 25 верст, прошел без всяких приключений и добровольцы остановились ночевать в ст. Хомутовской.

Рано утром, кто еще спал, кто умывался, вдруг: трах, трах.

—    Что такое?

Та-та-та... ответили пулеметы, и свинцовые шмели зажужжали по станице.

Выскочили на улицу.

По направлению от противника шел разъезд конного дивизиона.

—    Что щеголи, проспали, посыпались насмешки добровольцев.

Несчастные щеголи, в рваных полушубках, благоразумно промолчали. Нужно было видеть их истрепанных коней, чтобы понять, в чем дело.

Беглым шагом вышли дежурные роты офицерского полка и рассыпались в цепи перед 

станицей. Впереди мелькала белая папаха командира полка ген. Маркова.

Снаряды сыпались на станицу, как из мешка. Пулеметы подвигались все ближе и ближе.

В обозе суета. Спешно запрягают коней; те пугаются выстрелов, бросаются, путаются в постромках. Начальство ругается. Вот выдвинулся санитарный обоз; на рысях прошел политический отдел.

— Бум, бум, бум, заговорили наконец и добровольческие трехдюймовки.

На душе сразу стало легче.

Пулеметы противника стыдливо умолкают. Попали, значит, в самый раз.

Вышел из станицы артиллерийский парк и потянулось интендантство.

Ружейная пальба удалялась. Противника видимо отгоняли; но артиллерийский огонь усилился. Обстреливали выход из станицы, где, поневоле, группировались повозки.

По счастью, у большевиков не было гранат и они обстреливали станицу шрапнелями, поставленными на удар, и тем же способом, к удивлению, крыли и дорогу.

Снаряды зарывались глубоко в подтаявшую землю и площадь поражения была ничтожной.

Тут оправдалось верное правило для движения обоза,—идти по дороге в линию. Действительно, на самую дорогу не попал ни один снаряд; все ложились справа и слева,

Ранены были, и то всего несколько человек, те, которые, из боязни обстрела, сворачивали с дороги.

Бой смолкал и обоз быстро двигался по направлению к ст. Кагальницкой.

Но, впереди—переход через железную дорогу—Донскую ветку.

А что, если большевики окончательно проспались и выслали на перерез броневые поезда?

Кругом голая ровная степь; ни кустика, ни ложбинки. Ясный день.

Переезд через железную дорогу один,— никуда не сунешься.

Перестреляют, как куропаток.

Послали вперед конницу—взорвать справа и слева от переезда железнодорожный путь, хоть не так близко подойдут броневики.

Чу, выстрел, другой, третий. Впереди.

— Попались.

Промчался Корнилов с своим штабом и текинцами.

— И куда скачет. Непременно надо ему влезть в самую кашу.

Обоз остановился. Легко раненые и обозные из добровольцев приготовляли винтовки и укладывали поближе патроны.

Томительное ожидание длилось полчаса.

Перестрелка смолкла. Ложная тревога.

Авангард, состоявший из молодежи — партизан, забавлялся расстреливанием телеграфных стаканчиков, чтобы прервать линию.

За эту забаву получили несколько, но крепких, слов.

Большевики еще не проспались и ограничились посылкой конного отряда с батареей для восстановления связи с противником.

Этот отряд и атаковал Хомутовскую.

Других войск, на перерез хода армии, послано не было, что и спасло добровольцев.

Большевики потеряли удобный случай для нанесения жестокого удара армии, не имевшей иного пути, как через линию железной дороги у ст. Злодейской.

Два броневых поезда, слева и справа, могли бы, если не закрыть совсем пути, то, во всяком случае, нанести тяжелое поражение армии с таким обозом. 

Случай был потерян.

Но, с тех пор армия за исключением крайней необходимости не переходила железную дорогу днем.