Белая Армия

Нагнав страху ставропольским большевикам в Лежанке, армия повернула на юго-запад и вошла в пределы Кубанской области.

Все слухи об остром недовольстве казаков советским режимом и их готовность восстать,—оказались «преждевременными». Большевики действовали весьма осмотрительно и стараясь повсеместно распространить свои учреждения, тем не менее остерегались вводить у казаков коренные реформы. Нигде не оскорбляли они религиозного чувства кубанцев, очень щепетильных в этом отношении.

Казачья молодежь была увлечена советскими учениями, отбилась, как жаловались старики, от рук, бездельничала, не работала, а только шаталась с митинга на митинг, да проклинала буржуев, о которых, однако, не имела никакого понятия.

Пожилые казаки были уже обеспокоены слухами, что на Тамани иногородние, при содействии советов, отнимают лучшую землю у станичников и делят ее между собой. Но это беспокойство не переходило границ брюзжания, а рассказам добровольцев о неистовствах большевиков в центре государства — они просто не верили.

Борьба советов с казачьим правительством Кубани еще не окончилась, и большевики были осторожны.

Казаки, как и на Дону, думали: — посмотрим, и оставались совершенно нейтральными

Они были приветливы к добровольцам, гостеприимны, многие отказывались даже от денег за продовольствие; но в армию они не вступали, за небольшими исключениями.

Что было делать? Возвращаться назад?

Но, в Екатеринодар уже дали знать о своем предстоящем походе. Тогда не было еще известно, что большевики посланных перехватили.

Решили идти дальше, надеясь на иные настроения в других местах, где, опять по слухам, советы уже распоясались. 

Кратчайшую дорогу на Екатеринодар запирала ст. Тихорецкая, железнодорожный узел, с большими мастерскими, — самое крупное гнездо большевизма в этой части области. Там собраны были большие силы с броневыми поездами.

Корнилов решил обойти Тихорецкую: тем не менее делали вид, что армия идет туда. Расспрашивали везде про Тихорецкую, разузнавали открыто о дорогах, ведущих на станцию, но, под шумок, разведывали и о способах и путях обхода.

Направившись из ст. Незамаевской по Тихорецкой дороге, армия, ночью, повернула в другую сторону. Сделав огромный переход Корнилов, неожиданно для противника, подошел к владикавказской жел. дороге у станицы Новомушковской верстах в 20 на северо-запад от Тихорецкой и там беспрепятственно перешел железнодорожную линию.

Обычные взрывы пути по обеим сторонам, перехода через железную дорогу, привлекли внимание железно-дорожных большевиков и те дали знать на Тихорецкую о появлений добровольцев; но было уже поздно. Подошедшие с обоих концов броневые поезда не могли ничего сделать.

Пути были хорошо испорчены; подвинуться ближе было нельзя, а с дальней дистанции снаряды не долетали, и орудия большевиков лишь салютовали армии.

Пройдя около 100 верст по кубанской области армия не встречала сопротивления и безостановочно двигалась к Екатеринодару вдоль ж. д., по тракту, верстах в десяти на запад от линии.

В каждой станице Корнилов созывал сходы, сам выступал на них с речами, но безуспешно.

Огромные станицы, с несколькими тысячами жителей, давали 10-15, а самое большее 30 добровольцев.

Жатва не созрела; большевики остерегались.

Пройдя беспрепятственно через ст. Старолеушковскую и Ирклиевскую, армия, под ст. Березанской, имела короткий бой и заняла селение.

Здесь Корнилов отечески наказал жителей. Те выслали еще в предшествовавшую станицу Ирклиевскую свою депутацию и приглашали армию к себе. Между тем, вырыв окопы, они встретили добровольцев огнем из винтовок и пулеметов. После боя, при входе армии в станицу, местное начальство поднесло Корнилову хлеб-соль, но командующий отвернулся и проехал мимо.

Затем он вызвал стариков и приказал им объяснить свое вероломство. Те сослались на иногородних и на свою молодежь. Иногородние уже ушли. Корнилов велел собрать молодежь на площадь и приказал отцам выпороть своих сыновей нагайками, что они и исполнили с превеликим удовольствием.

2 марта подошли к ст. Журавской и там узнали разные новости, весьма тревожные.

Оказалось, что два дня тому назад в 10 верстах от ст. Журавской, при жел.-дорожной станции Выселки, происходил бой между екатеринодарскими войсками и большевиками.

Большевики нанесли правительственной армии сильное поражение. Последствием боя было отступление казачьих войск к самому Екатеринодару; а по слухам Екатеринодар даже эвакуирован.

Победители до сих пор находятся в поселке при станции и сегодня еще был от них разъезд на хуторах.

Командующий приказал корниловскому полку немедленно выгнать большевиков из Выселок, что и было исполнено почти без потерь.

На ночь в Выселках была оставлена кавалерия, которая, по какому то недоразумению, вдруг покинула поселок и пришла на Журовские хутора. Этим воспользовался противник и, получив подкрепление, срочно засел в Выселках.

Пришлось на другой день вновь брать поселок; но за ночь большевики вырыли окопы и встретили посланных на них партизан сильным и упорным огнем.

Молодежь понесла большие потери. Пришлось послать на подмогу офицерские части, и ген. Марков жестоко отомстил бывшим победителям. Бросив все свое добро, большевики разбежались.

На станции добровольцы раздобыли себе сахара, в котором очень нуждались.

Корниловский же полк долго щеголял в дамском белье; целая партия этого добра была захвачена в вагоне и, за неимением мужского белья, добровольцы облеклись в кружева и прошивки. 

Здесь же был найден инженером Половцовым большой враг армии: хорошо снабженные материалами вагоны вспомогательного поезда для восстановления железнодорожных повреждений. В вагоны наложили горючего материала, облили керосином и торжественно сожгли.

По железным дорогам в то время ездили только большевики, и блуждающим по степям добровольцам каждый вагон и паровоз были враждебны.

В поселке нашли несколько казачьих офицеров; один из них только что приехал из Екатеринодара. Все подтвердили, что правительственная армия, под командой ген. Покровского, оставила столицу и двинулась куда-то, кажется на юг, в предгорья Кавказа.

Для проверки этих сведений в тот же день были посланы переодетые офицеры.