Белая Армия

 В то время, как корниловцы вели бой в центре, на правом фланге упорно отстаивались партизаны, под командой ген. Богаевского.

Левый фланг занимал офицерский полк.

Сделав большой обход, Марков подошел к станице с другой стороны.

Быстро выбили офицеры противника из передовых окопов и погнали к станице вдоль железной дороги.

Красные, отстреливаясь, отступали.

На их защиту вылетает броневой поезд.

Искусно маневрируя, он избегает обстрела артиллерии, и его многочисленные пулеметы сметают, кажется, все кругом.

Офицеры остановились.

— Штаб за работу — командует генерал Марков.

Штаб офицерского полка немногочислен: молоденький, но видавший виды, капитан — адъютант; врач, он же казначей, — Родичев и заведующий оружием — инженер Жемчужников.

Этот штаб писал немного донесений и отношений; все текущее делопроизводство полка и весь архив помещались за голенищем адъютанта; но в бою штаб не отходил от командира и был его последним резервом.

Штаб работает, чуть не под самым поездом. Один тащит обломок рельса, два несут шпалу, — и через две минуты путь загроможден, — на рельсах горка всякой дряни.

Поезд замедляет ход.

Офицеры с пулеметами бросаются на него в атаку.

Броневик раздумывает и сначала медленно, а потом все скорее и скорее, уходит и больше не показывается.

Красные, видя неудачу броневика, отступают на рысях.

Еще нажим, и все в панике бежит в станицу.

Офицеры врываются за ними и штыками выбивают их из хат. 

«Товарищи» пытаются скрыться за рекой, запружают гать и целыми сотнями летят в воду, скошенные пулеметами.

Станица занята.

Торжествующее «ура» офицеров доносится до центра боя.

Красные победители в недоумении останавливаются. Их задние ряды уже обстреливаются с тыла марковцами и бегут мимо станицы.

Измученные корниловцы оживают.

— Наши обошли. Вперед. —

Бой кончился. Обоз вытягивается снова в линию и исчезает в станице.

Зловещая пыль в тылу относится в сторону вечерним ветерком, и из нее выходят три сотни брюховецких казаков, шедших на соединение с добровольцами.

Казаки, очевидно, выжидали результатов боя. Из станицы их гнала злоба на иногородних, здесь уже не стеснявшихся в социализации казачьего добра ; но идти к добровольцам, когда они ведут такой сильный бой, было рискованно.

А вдруг их разобьют? Куда же деться казакам?

— Не зная броду, не суйся в воду, — решили станичники и послали своих на разведку.

Теперь с песнями, под несмолкаемое «ура» добровольцев, они гордо входили в Кореновскую.

Армия была в восторге. Блестящая победа над врагом, в пять раз сильнейшим, засевшим на укрепленной заранее позиции, воодушевила добровольцев.

Огромная военная добыча была, как нельзя более, кстати, в виду полного истощения боевых припасов. Красные оставили несколько орудий, вполне исправных, тысячу снарядов, до ста тысяч патронов, много винтовок и другого военного имущества.

А тут еще в добавление пришел и первый казачий отряд; две сотни были конными. До сих пор вся конница добровольцев не превышала этого числа.

На большевиков Кореновский бой также произвел огромное впечатление.

Они совершенно не ожидали такого исхода. Они рассчитывали встретить отряд, истомленный долгим походом, измученный предшествовавшими тремя боями.

Эти бои следовали один за другим без передышки и, по донесениям большевистских командиров, добровольцы понесли жестокие потери. Но, вместо «остатков разбитых банд», как писали в их листках, большевики встретили стройные части, дисциплинированные железной рукой и полные боевой инициативой.

Не имея возможности сказать всю правду, их начальство прибегло ко лжи и впало в другую крайность.

В большевистских газетах появилось описание боя в таком, приблизительно, виде:

— Наш передовой отряд под Кореновской потерпел неудачу, столкнувшись со всем авангардом Корниловских банд, состоящим из 20.000 добровольцев. —

Они не понимали, что, преувеличивая силы противника, тем самым они его рекламировали.