Белая Армия

В ст. Ново-Дмитриевской армия приводила в порядок различные свои домашние дела.

С кубанцами было заключено соглашение, по которому их армия была подчинена Корнилову.

Соединение армий требовало их реорганизации.

Все оставшиеся еще мелкие воинские части были соединены в крупные единицы, и войска были сведены в три бригады: 1-я, под командой г.-л. Маркова, состояла из офицерского добровольческого и стрелкового кубанского полка; 2-я, под командой г. м. Богаевского, — из корниловского и партизанского полков, и 3-я, под командой г. от инф. Эрдели — из всех конных частей — двух офицерских полков и одного черкесского. 

Пришел в Ново Дмитриевскую и соединенный обоз армии. Дорога была ужасная; выпавший снег растаял, все ручьи превратились в бурные потоки и уничтожили мосты.

Помог переходу комендант армии пол. Корвин-Круковский — герой знаменитой в свое время «Козювки» на Карпатах, где он со своими стрелками день и ночь отбивал повторные атаки превосходных сил.

Полковник был не только храбрым воином и строгим командиром, но оказался и находчивым инженером. Из всякого, казалось бы, неподходящего материала: сломанной телеги, изгороди, соломы, он созидал, при содействии пленных большевиков, какие то небывалые сооружения; называл их мостами и переводил через них обозы. Долго ли потом его постройки прославляли архитектора,— неизвестно, но обозы соединились с армией.

Из Ново Дмитриевской были посланы отряды, которые и заняли с боями ближайшие селения Смоленскую и Григорьевское, куда пытались укрыться красные после боя 12 марта.

Долго простояла армия в этой станице. Но тут, в связи с полученными сведениями, решался целый ряд вопросов о дальнейших ее действиях.

Никто не сомневался, что Екатеринодар падет. Разведчики приносили самые благоприятные вести. Гарнизон в столице, будто, слабый, всего несколько тысяч; артиллерии немного; большевистское начальство перессорилось и т. п. Отсюда делались и соответствующие выводы.

Весь вопрос заключался только в том, как атаковать Екатеринодар. Город стоял по ту сторону Кубани, и для перехода через реку был только один мост. Такой путь не мог считаться надежным; стоило подорвать мост и вопрос исчерпан. Следует, очевидно, искать иных способов.

Подумали, порасспросили и нашли; но решение совета держали в самой строгой тайне, и никто его не знал. Под большим секретом передавали, что армия пойдет на кубанскую столицу все-таки прямо, кратчайшим путем, т. е. через Георгие-Афипскую и вдоль железной дороги через Энем.

Этот секрет сделался секретом полишинеля, что и требовалось. Конечно, он немедленно был сообщен и противнику.

Шпионы в армии были, и, к сожалению, они проникали во все места, где могли получить нужные им сведения. Когда их ловили, то, конечно, немедленно уничтожали.

Казнили также и большевистских комиссаров, если, по произведенному расследованию оказывалось, что они злоупотребляли своей властью.

Мелких преступников наказывали нагайкой, в особенности за кража и за стрельбу в воздух на стоянках. Кража лошади или насилие над жителями каралось смертью.

В Ново Дмитриевской в свободное сравнительно время, военно-полевой суд разобрал целый ряд дел по старым еще счетам, и восемь человек были повешены на площади.

Среди них были два добровольца, осужденных за насилие над женщинами. Это были персы из Корниловского полка, приставшие к армии по дороге.

Пользуясь досугом, добровольцы справляли свои дела. 

День и чуть не всю ночь работали кузнецы, перековывая лошадей и ремонтируя повозки. Все износилось, истрепалось по ужасным дорогам в весеннюю распутицу. Сапожники чинили остатки обуви, а сами добровольцы, смешно держа иглу вперед себя, зашивали свои лохмотья и чинили сбрую.

Все работали между ежедневными боями с большевистскими отрядами. Враг не спал и постоянно тревожил армию усиленными рекогносцировками. Шрапнели над станицей рвались с утра до вечера. Но к этому так привыкли, что никто не обращал внимания; только счет раненых увеличивался с каждым днем.