Белая Армия

На берегу Кубани, против Елизаветинской, суета. 2-я и 3-ья бригады уже переправились и второй день бьются под Екатеринодаром.

Марковцы охраняют тыл переправы, отбивая бурные атаки матросов, подоспевших из Новороссийска.

Переправа шла медленно; пригнанный из соседнего имения второй паром оказался дырявым, и трос его не был в порядке. Но молодцы чехи из инженерного батальона работали без устали. Срастили второй канат, законопатили паром и перевозка ускорилась.

Трос снова рвется; опять за работу.

Много помогли армии эти чехи еще ранее починкою непроходимых, казалось, гатей и разрушенных мостов. И сейчас же от топора и лопаты — за винтовку и смело в бой, 

Их начальники — горбатенький полковник Краль и подп. Неметчик, всегда ровные и спокойные, как в бою, так и за работой, были неутомимы. Немного чехов вернулось из похода; полегли костьми за родную им, — единую Россию.

Третий день идет переправа. Круглые сутки работают паромы. В полном порядке, не задерживаясь, но и не обгоняя друг друга следуют повозка за повозкой. Начальство торопить, а паромы маленькие; возы тяжелые, и тросы ненадежны; поневоле переправа затягивается.

—    Екатеринодар взять — несется по обозу, и бурный восторг царит на берегу. Все оживлены, веселы.

К парому подлетает посланный от кубанского правительства:

—    Очистите дорогу, — обращается он к дежурному офицеру, — сейчас подъедет правительство и рада.

—    В очередь, — спокойно отвечает распоряжающийся переправой.

—    Помилуйте, это недопустимо. Войска войдут одни в столицу, без правительства? —

—    Шли бы раньше, без войск, — острят из толпы.

—    Мы будем жаловаться командующему, — грозит посланец.

—    Жалуйтесь.

Но, не сегодня и не завтра войска не вошли в Екатеринодар.

Слух оказался ложным.

Большевиков было в десять раз больше, чем предполагал штаб.

Все снаряды и патроны уже выданы из обоза, но их нет и на фронте.

—    Соберите все, что осталось у обозных— приказывает Корнилов.

Осматривается каждая повозка и еще ящик поскакал на позицию.

—    Еще патронов.

Но их уже нет.

Инж. Половцов собирает в станице толпу ребят, с ними идет сзади цепей и в оставленных красными окопах находит еще несколько тысяч патронов.

Пули свистят кругом, но дети не боятся.

Большевики, заметив маленькую армию, кроют ребят шрапнелями.

Половцов, боясь за своих помощников, выводит их из огня.

Спешно подходит к переправе 1-я бригада.

Ген. Марков недоволен.

—    Вот теперь зовут, — к шапочному разбору. Эх, штаб, штаб; давно бы взял город, а тут — торчи в болоте.

Пошла в бой и 1-я бригада. Чудеса храбрости показали офицеры. Дом за домом, квартал за кварталом, — заняли половину города и вышли уже на главную улицу — Красную.

У врага паника. Спешно грузятся красные на подводы и в поезда; лихорадочно эвакуируют свое награбленное имущество, все, что в данную минуту кажется наиболее ценным.

Раненые, конечно, брошены.

Завтра город очистят.

Но, вдруг, что-то мрачное и страшное ползет по рядам добровольцев.

Люди бледнеют, руки опускаются, и винтовка валится на землю.

Беззаветные храбрецы, закрыв лицо, рыдают как дети.

—    Корнилов убит.

Эта ужасная весть несется в воздухе.

Неприятель видит что-то недоброе и удваивает усилия.

Отряд черноморцев вырывается с фланга, грозит отрезать армию от обоза.

Ген. Эрдели бросает всю конницу в атаку. Место топкое, поросшее кустами и деревьями. Черноморцы метким, прицельным огнем встречают кавалерию.

Но месть, месть за убитого, — и полки несутся, как бешеные. Рубят с плеча, топчут лошадьми, и отборное войско «товарищей» мечется в ужасе. Влезают в кусты, прячутся за деревьями, но везде достает их острая шашка, а пощады нет.

Триста всадников, однако, полегло на месте, и среди них красавец прапорщик, о котором упоминали раньше. Он пал в день смерти своего суды. Защищая девственной грудью командира полка, баронесса Бодэ была сражена на смерть пулей в сердце.

Обходная колонна разбита, и грозная опасность для обоза, со всеми ранеными, миновала.

В ночь, с 31 марта на 1-е апреля, намечен был общий штурм столицы.

Но командующий был убит, и это страшное событие должно было повлиять на все дальнейшее.

Л. Г. Корнилов был смертельно ранен и контужен большевистской гранатой, взорвавшейся в комнате, где он сидел один за столом, рассматривая карту окрестностей Екатеринодара.

В момент взрыва в комнату входил адъютант Доминский со стаканом чая для генерала, но был выброшен газами взрыва.

Прибежавшими штабными командующий был найден лежащим на полу в бессознательном состоянии. Через час, около 9 ч. утра, 31 марта 1918 г., Л. Г. Корнилов, не приходя в сознание, скончался.

Его смерть произвела потрясающее действие на Добровольческую Армию. Его боготворили добровольцы, беспредельно верили ему и беспрекословно исполняли его приказания.

Он всегда был среди них, а во время боя, иногда, даже и впереди их.

Добровольцы видели его всюду, на самых опасных местах, совершенно спокойным и ровным.

Он ничего и никого не боялся, и армия совершала чудеса.

— Командующий приказал. — Это было альфой и омегой. Приказание невероятное. Препятствия неодолимые. Но все летело прахом.

— Командующий приказал.

Это был человек железной воли и неодолимой энергии.

Жизнь его была несладка. Судьба то возвышала его, то низвергала в пропасть. Сегодня он вождь, а завтра пленник. Опять вождь, верховный вождь всей русской армии, и опять — в Быховской тюрьме.

Бой был его стихией. Свистали пули, гремели пушки, рвались гранаты, а он улыбался.

Его умоляли беречь себя, ему доказывали, что Добровольческая армия не нуждается в примере; — он пожимал плечами.

Верные текинцы силой стаскивали его со стога, откуда он следил за боем, осыпаемый снарядами; он уходил без конвоя.

Это был гений войны, он смеялся над смертью, и смерть щадила его. Но, всему положен предел.

Во время штурма Екатеринодара Корнилов жил в маленьком домике, на ферме Кубанского Экономического Общества, верстах в пяти от казачьей столицы. Красные, очевидно, знали его местопребывание, и гранаты рвались кругом домика. 

Все окружающие умоляли его перенести ставку в другое место; он не отвечал.

Так погиб наш народный герой, погиб накануне осуществления своей мечты — возрождения русской армии.

Но, жизнь не ждет, армия ни на минуту не может остаться без головы, и, приказом ген. Алексеева, командующим добровольцами был назначен помощник Корнилова, г.-л. А. И. Деникин.