Белая Армия

6 декабря в Новочеркасск приехал ген. Лавр Георгиевич Корнилов.

Назначенный, при временном правительстве, верховным главнокомандующим русской армией ген. Корнилов, к ужасу своему, убедился в невозможности продолжать войну с немцами. Полная дезорганизация армии была неотвратима в виду непрерывной агитации большевизма. Все самые строгие меры по восстановлению дисциплины были бесплодны, т. к. агитация делала свое разрушительное дело, а правительство не предпринимало никаких мероприятий к прекращению этой разрушительной работы с тыла. Правительство само боялось большевиков и не решалось на открытую борьбу с ними.

Наконец первый министр Керенский пришел к полному тупику; он ясно увидел, что завтра будет покончено и с ним, т. е. большевики захватят в свои руки всю власть.

Настойчивые указания ген. Корнилова на необходимость силой водворить порядок в государстве теперь подействовали на Керенского и он предоставил генералу свободу действий.

Ген. Корнилов, совершив необходимые приготовления, в августе 1917 г. двинулся с армией на столицу и его передовые части уже подходили к Петрограду.

В этот момент Керенский опять струсил и правительство объявило Корнилова бунтовщиком. Эта измена так подействовала на Корнилова, что он пробыл несколько дней в нерешительности, ожидая разъяснения, как казалось ему, какого-то недоразумения. Нерешительность погубила все дело. Его предали все и Керенский посадил Корнилова, в ожидании суда, в Быховскую тюрьму.

Этого времени Корнилов даром не потерял. Совместно с ним сидели в заключении лучшие генералы русской армии, изъявившие полную с ним солидарность. Там обдумывались планы создания новой России, просматривались прежние ошибки и создавались новые комбинации. С ген. Алексеевым поддерживались постоянные сношения.

Наконец был придуман план освобождения из Быхова. План удался. Ген. Корнилов, переодетый текинцем, оказался за стенами тюрьмы.

Со всех сторон помчалась за ним погоня, но текинские кони уносили все дальше и дальше будущего вождя добровольцев. Ген. Корнилов испытал целый ряд приключений и наконец в теплушке вместе с большевистскими солдатами благополучно прибыл на казачью территорию.

Около этого же времени пробрались на Дон под видом мастеровых, торговцев и т. п. и другие быховские сидельцы — генералы. Ген. С. Л. Марков прибыл в таком неприглядном виде, что его, сначала, даже не пустили в офицерское общежитие, не веря, что он бывший офицер, а тем более генерал.

18 декабря состоялся первый военный совет армии и ген. Алексеев изложил собравшимся свои планы и что им сделано для их выполнения.

Армия состояла тогда из 1.500 чел., вооруженных уже однообразным оружием, русскими трехлинейками, с 200 патронов на винтовку. Артиллерию представляло одно орудие. Обмундирование не было единообразным, но каждый доброволец был одет и обут. Медицинская часть была значительно пополнена благодаря санитарному поезду Императрицы Александры Феодоровны; этот поезд подогнал к Ростову, каким-то искусным маневром А. И. Гучков. Запасов для дальнейшего формирования не было никаких. Не было и главного — денег, так как союзники не исполнили своего обещания.

Ген. Корнилов, выслушав доклад, заявил: — Такой армии я не принимаю, — и ушел из заседания совета.

Это был тяжелый удар для ген. Алексеева. Он работал не для себя; он боролся за общее дело.

Ген. Алексеев понимал, что во главе армии должен быть человек железной воли и популярный. Корнилов обладал и тем и другим качеством. Его беспримерное мужество, проявленное в боях с Германией, его непреодолимые наступления, его чудесное спасение из австрийской тюрьмы, наконец, последнее бегство из Быхова сделали имя его легендарным. Такой генерал мог совершить чудеса. И в самый решительный момент, когда маленькая еще армия, уже доказала на деле, что она стоит, — все заколебалось. 

По счастью, минутная слабость Корнилова была только вспышкой, которая и потухла бесследно. Через день стало известным, что Корнилов принял на себя командование армией, а ген. Алексеев оставил за собой политическую и финансовую части.