Белая Армия

Вскоре после взятия Екатеринодара была очищена и вторая русская губерния — Черноморская, где Военным Губернатором Командующей назначил А. П. Кутепова.

Представленный Глазенапом на усмотрение Штаба Армии обширный проект положения о Ставропольском военном губернаторстве, обнимавший и чисто местные нужды, особенно в отношении калмыков, ногайцев, трухмен и прочих инородцев, живших обособленной жизнью, — рассмотрен не был. Штаб же Армии сам разработал короткое общее положение, к сожалению недостаточно определенное для тогдашнего исключительного времени. Других никаких руководящих указаний пока не давалось. При личных докладах Глазенапа, делаемых им Деникину, Романовскому и Лукомскому, — он обычно всегда получал одобрение своих проектов, но все это было в большинстве случаев на словах и редко сопровождалось письменными подтверждениями, столь необходимыми в переживаемой обстановке.

В этот период управление самой Армии только еще зарождалось. Все административные распоряжения, по всем вопросам, обычно передавались записками или телеграммами Дежурного Генерала. Не было ни отделов, ни министров, ни прочей сложной машины.

А самое главное, не было, или по крайней мере не чувствовалось определенных и ясных оснований для строительства новой жизни.

Когда горит дом, то пожарные спасают обитателей горящего дома и тушат пожар теми шаблонными способами, которые выработались годами практики и изложены в соответственных инструкциях, в виде готовых рецептов.

Но если загорится сумасшедший дом, то очевидно, что эти рецепты не будут пригодны в той же мере, ибо спасать умалишенных нельзя так, как спасают здоровых.

Между тем вся Россия во времена большевизма представляла из себя именно горящий сумасшедший дом, и такой пожар нужно было тушить особыми средствами, чтобы спасти из красного пламени свихнувшихся от революции россиян.

Вот это-то и мало кем понималось.

Высшее командование, состоящее из людей, чуть ли не с раннего детства воспитанных в строгой дисциплине и уважении к закону, — естественно тянулось к законности, той привычной законности, какая была в русском законодательстве.

Обстановка же требовала только тушения всероссийского пожара и спасения хотя бы части России какой угодно ценой и какими угодно жертвами, которые были бы во всяком случае меньшими, чем принесенные русским народом на кровавый алтарь коммунизма.

Ни Алексеев, ни Деникин не предрешали будущего устройства России и ее территории и, как казалось со стороны, не брали на себя твердого проведения определенной программы, даже в ее ближайших стадиях.

Армия шла под знаменем трехцветного национального флага, который был для нее необычен и бледен. Три его, разные по значению цвета полосы, лишенный объединяющей эмблемы, дразнили каждого различными надеждами, не обещая никому ничего. Начертанные на знамени слова «Единая, неделимая Россия» понимались различно.

Практическое же их приложение к жизни, с постоянными и часто вынужденными уступками перед силой и нахальством политических сепаратистов, и слабая борьба с последними, подорвали очень скоро значение этого лозунга, превратившегося в мертвую вывеску.

А между тем именно его практическое значение и должно было быть огромным.