Белая Армия

Мученическая кончина преисполненного любви к своей Родине Монарха, наглый обман народа и развалины еще так недавно цветущей России, — вот все, что дала нам «Русская революция», столь настойчиво проводившаяся сторонниками и деятелями интернационала.

Не следует скрывать правды: народ Русский об революции и не думал. Желала революцию незначительная по составу горсть левых депутатов государственной думы, увлекшая за собою народные массы шумом крикливых многообещающих, но, в сущности, утопических фраз.

Действительно, они достигли успеха: народ поднялся.

Разве это была революция? Нет, это был бунт бессмысленный и беспощадный.

В стихийном вихре действа разнузданной темной черни гибли здоровые умы, культура, необходимые запасы, дворцы, старинные картины, премированный скот, леса — словом все, что слишком бережно и вдумчиво охранялось до смуты теми, кто убежденно понимал и ценность сберегаемого и пользу его для будущего.

Одурманенные фальшивыми лозунгами, — «вся земля — трудящимся», «долой капитализм», «вся власть пролетариату» и, наконец, «на развалинах старого строя мы создадим земной рай», — массы населения Царской России пошли за теми вожаками, которые произносили перед непонимающими людьми фактически неосуществимые обещания дальнейшего народного благополучия.

Массы народа ... поверили! И пошли за лидерами, громко возглашавшими то, чего, конечно, исполнить эти авантюристы не могли. Но ведь интернациональным вожакам Российской смуты нужна была только смута, в период которой они могли бы обогатиться за счет старой России, т. е. за счет бывших владельцев ценностей, а затем они, премированные Европою, представители власти уйдут, или улетят на аэропланах, — не все ли равно — как спасаться от неминуемого для них народного гнева.

Напрасно сравнивают и искусственно находят равнозначащие этапы во французской революции с происшедшим в России переворотом, ей навязанным. 

Во Франции когда-то народ действительно изнемогал под бременем непосильных налогов, боролся против злоупотреблений королевских чиновников и слишком четко распознавал и различал поведение и образ жизни отдельных классов населения.

Не то было у нас, в России. Впоследствии беспристрастный историк изложит и сравнит все блага старой России, которая крепла, ширилась и была могущественною страною и которую никак нельзя сравнить с нынешнею жалкою, рабскою, одичавшею Русью.

Не хочется приписывать лично себе такие мысли. Когда выше я упомянул о Русском народе, я имел в виду только его темную массу.

Но в народе, как в конгломерате сил, существуют и положительные элементы.

Таковыми явились лица, вошедшие в состав Добровольческой армии. Что руководило этими добровольцами? Куда они шли в своем движении? Чего они добивались, чего хотели достичь, для чего жертвовали своею жизнью?

Повторяю, этот весьма серьезный период Русской смуты ждет своего объективного историка, который, изучив все материалы, выскажет свой беспристрастный взгляд на то исключительное предприятие, которое задумали совершить Белые армии, — и совершить на свой страх и риск, без всякой надежды на постороннюю помощь... Не будем вдаваться в неприятные для других детали…

И сейчас ясно, что добровольцы желали только освобождения России от захватчиков власти и предоставления самому народу распорядиться дальнейшим своим существованием. Они пытались мерами извне дать возможность толще Русского населения понять, что он, народ, обманут и что путем выявления своего характера и силы Россия может быть избавлена от интернациональных кандалов.

Увы! Изнуренное голодом, фактически обезоруженное и терроризованное советскою властью население — неспособно подняться.

Такова фактическая сторона дела. Но в каждом вопросе есть и сторона этическая.

Добровольческое движение!

Пусть потом скажут свое слово историки, бытописатели, даже исторические романисты, но теперь очень важно и прямо необходимо заносить на страницы летописи все то, что окружало белых.

Каждый штрих в описании этого подъема любящих свою Родину людей очень и очень важен для будущего историка.

Вот почему следует всемерно приветствовать издание, которому предпосылаются эти строки. 

Воспоминания автора, это — фотография. Тем более она ценна для будущего историка. В изложении автора нет субъективизма, тенденции.

Настоящая книга посвящена памяти серьезного героя спасения России от ее угнетателей.

Автор справедливо и проникновенно отмечает В. Л. Покровского, как истинного вождя той сознательной части Русского народа, которая должна вывести нашу Родину на исторический и Богом уготовленный путь!

Хорошо знали враги России моральное и реальное значение В. Л. Покровского. Они решили его убить, что и исполнили, дабы он своим исключительным авторитетом не мешал задуманному серьезно делу обращения России в пустыню.

Да, это тяжело, нестерпимо. Но пусть каждый читатель этих очерков поймет и настроение автора, и настроение добровольцев, и великий смысл жгучей, одушевляющей всех Русских патриотов мысли:

Великая, Единая, Неделимая Россия.

А. В. 

ВВЕДЕНИЕ.

Черные тучи сгустились над Югом России к концу 1917 года. Пало временное правительство. Волны большевистского океана захлестывали тихий Дон. Бурлил Терек. То там, то здесь по привольной Кубани вспыхивали зловещие огни.

Ясно было, что и крепкому казачеству не удержаться под напором стихийных сил большевизма.

Грозно пронеслись первые выстрелы по городам, станицам ИИ хуторам. Здесь — доблестный Донской Атаман Каледин, в тщетных попытках спасти честь и достояние войска, жертвенно принес свою жизнь на благо родного края, там, — под рев одурманенной большевистским ядом солдатской банды, на станции Прохладной, зверски был убит первый выборный Терский Атаман Михаил Караулов.

Казаки дрогнули. Зловещие призраки грядущего распада встали перед ними. Но было поздно. Темные силы творили свое дьявольское дело и казачество, как и вся Россия, было обречено на великие жертвы, страдания, на попирание всего, чем живо, славно и крепко оно было многие сотни лет.

Старики держались стойко, но распропагандированная на фронтах молодежь, ринувшись к своим станицам, несла с собою дух разложения и в казаке, в распоясанной защитного цвета гимнастерке, уже нельзя было узнать недавнего лихого джигита и природного стрелка-пластуна.

Сформированные к тому времени краевые правительства, с выборными атаманами были бессильны и потоком речей, воззваний и бумажных угроз не могли успокоить и заставить повиноваться казаков.

Новочеркасск - на Дону, Екатеринодар - на Кубани, Владикавказ - на Тереке еще держались, и вот в эти оазисы с осени 1917 года стали стекаться со всех сторон все лучшие и честные люди, которые твердо решили скорее умереть с оружием в руках, нежели оставаться в униженной, обездоленной и погубленной России. 

В то время в Новочеркасске    были Лавр Корнилов, М. В. Алексеев. Около них группировались другие старшие начальники и шли первые офицерские формирования. Так — в Екатеринодаре — В. Л. Покровский, во Владикавказе — Мистулов. Все происходившее тогда, насколько позволяли общие условия, было объединено Новочеркасском.