Белая Армия

***

Обилие естественных богатств и громадный внутренний рынок открывали необычайно широкие возможности для промышленного развития России непосредственно вслед за падением самодержавного строя. Такие же возможности открывались и пред сельским хозяйством. Правда, крестьянские мечты о значительном увеличении земельных наделов не осуществились полностью, но революция освободила крестьянство от арендных плат, земельных налогов по купчим и ипотекам, дала импульсы для перехода от трехполья к многополью, от примитивной сохи к плугу, от удобрения навозом к химическому удобрению, повысила его общий культурный уровень и разбудила в нем спрос на более широкий круг промышленных изделий. По-видимому, для всей хозяйственной жизни России предстояло широкое развитие, но, если вспомнить, что государственная промышленность России даже и теперь не в состоянии обеспечить сама себе расширенное производство, что существует двухмиллионная армия безработных, острый товарный голод, кризисы финансов, сбыта, производства, высокие цены на предметы первой необходимости, острая жилищная нужда, непрекращающаяся война с деревней из-за хлеба, и, если принять во внимание, что под влиянием растущего недовольства повышается активность крестьян и рабочих, то сделается ясным, что народное хозяйство современной России встречало на своем пути какие-то определенные препятствия для своего нормального развития. И на самом деле, быстрое развитие производительных сил, индустрии и сельского хозяйства тормозится искусственной политикой большевицкой власти, во имя своих утопических задач приводящих страну к непрекращающимся кризисам и к безвыходным тупикам. Мы наметим основные линии развития народного хозяйства при большевицкой власти.

Завоевав власть, большевики объявили, что они «возводят новое, невиданное еще, здание трудового общежития». Земля, заводы, фабрики, промыслы были национализированы. Труд был объявлен обязанностью каждого. Деньги потеряли свою ценность. Банки, склады, магазины сделались собственность государства. Государство взяло на себя задачу дать населению бесплатно продовольствие, жилище, платье, удовлетворить его запросы на книгу, театр, газету, лекарства и т. п. Строилось действительно «новое, невиданное еще, здание», но постройка оказалась чреватой необычайно тяжелыми последствиями: на фабриках не оказалось ни сырья, ни топлива; уравнительный паек вместо заработной платы понизил производительность труда, и промышленное производство стало замирать. Крестьянин отказался давать государству хлеб. В городах власть оказалась бессильной распределить все виды продуктов. «Мы сделали ту ошибку — признавался в 1921-м году Ленин, — что решили произвести непосредственный переход к коммунистическому производству и распределению. Мы рассчитывали — или, быть может, вернее сказать, мы предполагали без достаточного расчета — непосредственным велением пролетарского государства наладить государственное производство и государственное распределение продуктов по коммунистически в мелко-крестьянской стране. Жизнь показала нашу ошибку... На экономическом фронте с попыткой перехода к коммунизму мы к весне 1921-го года потерпели поражение, более серьезное, чем когда либо раньше». Что коммунистические предприятия неизбежно закончатся полным крахом, было ясно для социалистов с первых шагов большевицкой власти. Парализовав и разрушив сложную систему сложившихся социально-экономических отношений, большевики не могли создать новых, более совершенных форм общественного устройства уже просто потому, что строительство нового «невиданного еще здания трудового общежития» обусловлено не простым фактом нахождения у власти любителей новых форм, а наличностью всех духовных и материальных предпосылок, создавшихся к данному времени в жизни общества для радикального преобразования общественных отношений. Этих предпосылок не оказалось в России, как не оказывается до сего времени и в Европе, и гром кронштадтских пушек очень быстро напомнил большевикам, что с их стороны была сделана не только «ошибка», а произошло полное банкротство политики немедленного коммунизма. Власти пришлось отступить «в весьма достаточном и даже чрезмерном, по словам Ленина, беспорядке». Открылась эпоха новой экономической политики — нэпа. Власть отказалась от сплошной национализации. Насильственное отнятие хлеба (продразверстка) была заменена налогом, и крестьянину даровано было право свободно распоряжаться, по уплате налога, продуктами своего труда. Восстановлением свободной торговли власть предполагала извлечь из деревень возможные остатки продуктов. Для оживления товарообмена реформированная на новых началах промышленность должна была доставлять в деревню продукты индустрии. Восстановлением биржи, банков, налоговой системы, допущением частного капитала в мелкое, а на началах аренды и концессии, даже в среднее и крупное производство, открывался путь для возрождения капитализма. Но «командующие высоты коммунизма» власть оставила за собой: была сохранена национализация почти всей промышленности, железнодорожного и водного транспортов, оптовой внутренней торговли и установлена государственная монополия внешней торговли. Установлению нэпа Ленин, как известно, придавал громадное значение: «Либо гибель всех политических завоеваний, либо подведение экономического фундамента». Но для социалистов вполне была ясной утопичность попыток власти сочетать «командные высоты коммунизма» с началами буржуазно-капиталистическими и бесплодность провозглашенных начал новой экономической политики для жизненных интересов народа. Подводя «экономический фундамент» под потерпевший банкротство режим большевицкой власти, Ленин был убежден, что «капиталисты будут выигрывать от нашей политики и будут создавать промышленный пролетариат, занятый производством материальных ценностей, а не спекуляцией и не выделыванием зажигалок». С другой стороны, он верил, что при сохранении «командных высот» в случае успеха нэпа, «пролетарская государственная власть окажется способной, опираясь на крестьянство, держать господ капиталистов в надлежащей узде, чтобы создать капитализм, подчиненный государству и служащий ему». Опираясь на бесправное крестьянство и находящуюся под дамокловым мечом власти и эксплуатируемую ею нарождающуюся буржуазию, Ленин предполагал оздоровить народное хозяйство и укрепить советскую власть. Реставрировать во всей полноте капитализм советская власть, конечно, не могла. Она решила примириться только с некоторым восстановлением частно-хозяйственной деятельности, не допуская в то же время создания правовых условий для существования в стране и дальнейшего роста капитализма. Результаты такой внутренне-противоречивой «новой экономической политики» сказались очень скоро. Частичной легализацией частнохозяйственного начала нэп создал некоторый простор для экономической деятельности и вывел страну из того экономического распада, к которому привела предшествующая экономическая политика коммунистической диктатуры. Но страх пред ростом частно-хозяйственных начинаний и боязнь политических уступок в пользу возрождающейся буржуазии заставляли коммунистическую власть все время «держать господ капиталистов в надлежащей узде». Все это приводило страну к экономической неустойчивости, непрекращающимся кризисам, хроническому экономическому маразму страны и, в то же время, отражаясь очень болезненно на хозяйственной жизни крестьянства и на состоянии промышленности, создавало глухое недовольство и непримиримое отношение к коммунистической диктатуре как среди крестьян, так и среди рабочих. В настоящее время с достаточной определенностью выяснились отрицательные для русского национального хозяйства следствия «новой экономической политики» коммунистической власти, а вместе с тем наметились и те сдвиги, которые совершились в психологии двух общественных классов — крестьянства и рабочих. Трудовые классы советской России, как это сейчас увидим, вновь стоят пред разрешением тех вопросов, которые двенадцать лет тому назад разрешались с оружием в руках на волжском фронте Учредительного Собрания.

Для успешного расширения промышленности России необходимо было способствовать росту покупательной способности населения, а это возможно только при широкой помощи сельскому хозяйству в увеличении урожайности, расширении экспорта, увеличении посевной площади и т. д. Большевики понимали это и нередко заявляли о необходимости содействия крестьянскому хозяйству, «свободному и не стесненному излишними рогатками развития производительных сил». Но это понимание постоянно затемнялось у них опасением, как бы окрепший экономически крестьянин — кулак, по терминологии большевиков, — не дал бы прочной опоры быстрому росту частно-хозяйственной стихии и не поставил бы под удар не только «социалистическую» промышленность, но и самих диктаторов коммунистов. Отсюда требования «политики, направленной к скорейшему развитию социалистического земледелия». В переводе на житейские взаимоотношения эта политика превращается в борьбу советской власти с зажиточным крестьянином. Помимо того, что зажиточный крестьянин находился под постоянной угрозой лишения избирательных прав в местный совет, он лишен права на получение кредита, платил налог, доходящий до 30% всего своего дохода, а по желанию местных налоговых органов мог быть обложен в индивидуальном порядке, вне законных норм. «И бедняки и середняки видят — говорил Калинин («Правда», 23 ноября 1928-го года), — что более самостоятельного так обложили налогом, что, можно сказать, разорили». И на самом деле, по изданному в 1928-м году декрету о дополнительном «самообложении» крестьян, имущие слои крестьянства были обложены новым налогом в 80 миллионов рублей. Затем был проведен по селениям, путем разверстки (причем существенную роль в разверстке играли замершие в годы нэпа комитеты бедноты) принудительный крестьянский заем в 200 миллионов рублей. После выяснившейся неудачи хлебных заготовок в минувшем году, советская власть вступила на путь принудительной заготовки хлеба. Деревенские базары, куда крестьяне привозили для продажи хлеб, разгонялись милицией. У застав городов, как в доброе старое время военного коммунизма, были поставлены реквизиционные отряды. В крестьянских дворах устраивались обыски и реквизиции запасов хлеба. Тысячи крестьян, за отказ продавать советской власти по крайне низкой казенной цене хлеб, подвергались аресту, высылке и суду. Формально борьба была направлена якобы против кулака, но по существу репрессии задевали всю массу крестьянства и будили в нем глубокое недовольство и раздражение против власти и государства.

Неудача хлебозаготовок, приведшая к кризису экспорта и импорта, заставила советскую власть принять решительные меры против индивидуальных крестьянских хозяйств. Решено было всячески поощрять коллективные хозяйства (колхозы) и насаждать государственные крупные хозяйства (совхозы). Совхозам и колхозам власть оказывает всевозможное содействие: открывает в первую очередь сельско-хозяйственный кредит, доставляет машины, семенной материал, оказывает налоговые льготы, снабжает племенным скотом, промышленными товарами и т. д. Взамен этого совхозы и колхозы должны были отдавать власти хлеб по казенным ценам и избавить власть от зависимости от индивидуального земельного хозяйства. Теперь уже ясно, что казенные коллективные хозяйства не оправдали возлагаемых на них надежд и отказываются сдавать государству хлеб по убыточным для себя ценам. Но привилегированное положение «новых помещиков», как называют крестьяне совхозников и колхозников, вызвало необычайно обостренное отношение к ним со стороны крестьянской массы, сопровождающееся поджогами, убийствами и другими эксцессами.

Борьба за право на хлеб, за право на пищу, приняла в настоящее время очень определенные формы. Деревню грабят и расстреливают агенты власти, но на насилия властей деревня отвечает крестьянским террором чиновников-партийцев. Власть торопится выбить из крестьянских рядов организаторов сопротивления. Под видом борьбы с кулаками и подкулачниками власть применяет аресты, ссылки и расстрелы лиц, подозреваемых в «уклонах к кулачеству» сельских интеллигентов, священников и простых крестьян. Деревня отвечает усилением низового террора и нередко массовыми уличными выступлениями. Между «рабоче-крестьянской» властью и рабоче-крестьянской страной разгорается в настоящее время подлинная гражданская война. Борьба за право на хлеб, за право на пищу, неизбежно приводит широкие крестьянские массы к борьбе за власть, к ниспровержению существующей диктатуры. Борьба за хлеб, за повышенный заработок, за улучшение своего правового положения приводит и рабочий класс к вопросу о ликвидации коммунистической диктатуры.

В первые годы своей власти большевикам удавалось путем демагогических обещаний увлечь за собой широкие слои рабочих. Но годы военного коммунизма принесли разрушение промышленности и распыление пролетариата. Восстановление промышленности, а вместе с тем и относительное улучшение положения рабочих началось только при нэпе. В настоящее время восстановительный процесс русской промышленности можно считать в общих чертах законченным, но ежедневная практика советской власти с очевидностью утверждает, что восстановление промышленности совершалось и продолжает совершаться лишь путем хищнического отношения к рабочей силе и установления полного бесправия рабочих.

Постоянный и неуклонно увеличивающийся прилив в город ищущих работы крестьян создал в советской России большие кадры безработных, в значительной степени ухудшающих положение занятых в производстве рабочих. Если учесть социальные начисления на заработную плату (скидки по оплате жилища, коммунальные льготы и пр.), то заработная плата рабочего за последние два года (1927- и 1928-ой годы) достигла уровня, несколько превышающего уровень довоенный. Чрез десять лет от начала революции русский рабочий, после устранения промышленников-капиталистов, получает ту же самую плату, которую прежде получал в условиях тяжелой эксплуатации рабочего класса царской России, но которая в настоящее время, при расширении запросов и повышении общего культурного уровня рабочего и его семьи, является совершенно недостаточной. Если прибавить сюда разнообразные «добровольные» отчисления, которые рабочий обязан делать из своего заработка, обострение с конца 1928-го года товарного голода, недостаток и дороговизну продовольствия, отсутствие самых необходимых продуктов на рынке, необходимость часами стоять в очередях, бегать по лавкам в поисках хлеба, мяса и пр., то достижение и даже превышение довоенного уровня заработной платы, чем гордятся большевики, гарантирует для русского рабочего только весьма пониженный по сравнению с рабочим наиболее развитых стран Европы жизненный уровень.

Финансовая невозможность заменить устаревшее оборудование промышленных предприятий заставила советскую власть добиваться увеличения продукции за счет интенсификации труда рабочего. Широкое применение сдельных работ, увеличение нормы выработка, введение непрерывной недели и пр., сильно увеличили напряженность труда рабочего. Увеличение интенсивности труда при устарелости оборудования, небрежности администрации и при недостатке финансовых средств повлекло за собой двойное, по сравнению с довоенным временем, число несчастных случаев. Острая жилищная нужда, принуждающая рабочего ютиться со всей семьей в одной комнате, а часто и по нескольку семей в одной комнате, лишает рабочего необходимого отдыха и создает для него невозможность пользоваться элементарными условиями культурной жизни. Ничтожный размер пособий от страхования от болезни, увечья, инвалидности, безработицы, заставляет его со страхом смотреть на будущее, а постоянное опасение из-за закрытия завода очутиться на улице вызывает в нем постоянно напряженное беспокойное состояние духа.

Таково в самых общих чертах положение рабочего класса, от имени которого большевики занимаются «строительством социализма». Основная причина крайне низкого жизненного уровня рабочих заключается в экономической политике советской власти. Развитие промышленности и переход ее к новым формам могли бы совершиться в пореволюционной России, с ее колоссальным земледельческим населением и малочисленным пролетариатом, только на основе социального прогресса деревни. Поднятие сельского земледелия при надлежащем использовании артельных, общинных и кооперативных навыков, дало бы прочный фундамент для пышного расцвета промышленности. С своей стороны, рост промышленности и переход ее к новым формам мог бы оказывать обратное воздействие на дальнейшее развитие земледелия. Такая программа нормального развития народного хозяйства способствовала бы повышению жизненного уровня как крестьянства, так и городского пролетариата, но эта программа находится в полном несоответствии с общей концепцией большевизма. Для сохранения своей диктатуры ему нужен был поставленный под экономический гнет рабочий, послушный всем приказаниям правящей партии, восстановление промышленности, покоющееся на возможно широкой индустриализации и так называемое «строительство социализма», манящее подавленный рабочий класс призраками приближения, хотя бы чрез лишения и страдания, но приближения к светлому царству социализма. Налогами, «ножницами» между промышленными и земледельческими продуктами, различными формами «индивидуального обложения» и непосредственным грабежом хлеба советская власть выкачивает из крестьянства многие сотни миллионов рублей для индустриализации промышленности. Но при отсутствии внутреннего накопления в стране, при бесхозяйственном и неумелом проведении индустриализации и при ничтожных иностранных вложениях капитала в промышленность, однобокая индустриализация ложится тяжким бременем на все трудовое население, в том числе и на русский рабочий класс.

Советские газеты продолжают убеждать русского рабочего, что в его распоряжении находится вся государственная промышленность. Однако, действительность совершенно не такова. Органы защиты рабочих — профессиональные союзы — в настоящее время потеряли характер органов независимой классовой борьбы и находятся в полном подчинении у правящей партии. Рабочие лишены возможности влиять на внутренние распорядки и производственную жизнь завода. Открытая критика действий заводского начальства весьма часто приводит к репрессиям против смельчаков. Участие рабочих в управлении заводов являлось лишь казенным парадом, не влиявшим на хозяйственную политику, определявшуюся до самого последнего времени в советских промышленных предприятиях союзом коммуниста-хозяйственника с коммунистом-профессионалом. В настоящее время сталинская диктатура ведет борьбу на два фронта. Мерами «раскулачивания» и отобрания «излишков» у деревни советская власть производит «нажим» на деревню. Политикой максимального напряжения эксплуатации рабочих и путем снижения расценок чрез «социалистическое соревнование» советская власть «нажимает» на городских рабочих. Вышедшим недавно постановлением о «единоначалии» профессиональные союзы, заводские комитеты и комячейки превращены теперь окончательно в служебные органы диктаторской администрации. На фабриках и заводах установлено самодержавие, одинаковое с тем, какое установлено во всем государстве. Рабочие отданы на полный хозяйственный произвол «хозяйствующих» коммунистов. К их услугам перевод непокорных на худшие условия работы, увольнения, аресты, высылки и т. д. 

Именем пролетариата большевицкая власть упразднила в России все демократические завоевания всенародной февральской революции. Но тяжким опытом истекшего десятилетия русский пролетариат подводится к сознанию, что на путях подавления рабочего класса коммунистической диктатурой трудовые классы советской России пришли лишь к восстановлению прежних форм экономического и политического режима самодержавия. Накопить свои силы для борьбы за лучшую жизнь и создать условия для развития самодеятельности и широкой организованности рабочий класс может только в свободном демократическом строе. Поэтому классовые интересы рабочего класса толкают его на борьбу против коммунистической диктатуры за демократию. Но борьба за народовластие, за свободу для всех, за демократическую республику предопределяется в настоящее время и несомненным ростом политической активности крестьянства. Рабочий класс и крестьянство — две главных общественных силы пореволюционной России — стоят в настоящее время пред решением одной основной задачи: пред собиранием демократических сил города и деревни для борьбы под знаменем народовластия против коммунистической диктатуры большевиков и против возможной монархической реакции. Не имеет особенного значения то, что сейчас борются не против диктатуры коммунистической партии, как таковой, а только против отдельных проявлений ее деревенской политики. Но радикальное изменение современной утопической экономической политики возможно только при радикальной ликвидации режима диктатуры, почему оживление активных настроений в крестьянстве уже и теперь от местных интересов своей колокольни толкает крестьянство на борьбу с основным злом — с коммунистической диктатурой. Не имеет особенного значения и то, что рабочий класс в настоящее время принужден вести борьбу за право коалиций, за восстановление независимости профессиональных союзов, за повышение заработной платы, улучшение жилищных условий и т. Д. Борьба за удовлетворение самых насущных нужд рабочего класса подготовляет его и психологически и политически к дальнейшей борьбе за свободный демократический строй.

Во время февральской революции для русского народа восходило новое солнце. Напряженная страстная мечта многих поколений о светлой доле, казалось, была готова превратиться в действительность. Теперь уже не то. Среди бесчисленных преступлений большевизма самое страшное, может быть, преступление заключается в убийстве тянувшейся к широким горизонтам души рабочего класса. «Социальный опыт» большевиков с его примиренческим отношением к интернациональному капиталу, разгулом произволе и низменных инстинктов, внутренним развалом коммунистической диктатуры и непрекращающимся насилием над населением загрязнил душу рабочего класса и отбросил его далеко в сторону от столбовой дороги социализма. Усталые, разочарованные, без огня, без энтузиазма, без страстной веры в будущее, стоят теперь русские рабочие пред банкротством сталинского «социализма в одной стране» и нескончаемым рядом житейских фактов подводятся к выводу, что ликвидация коммунистической диктатуры является основной предпосылкой улучшения положения рабочего класса.

Пресловутая «смычка» между крестьянством и рабочим классом была навязана трудовому классу большевиками для осуществления фантастической цели — превращения аграрной, малокультурной страны в страну «социалистическую». Близится время, когда принудительная большевицкая «смычка» между крестьянством и рабочим классом заменится вольным «союзом» для ликвидации диктатуры и создания на ее развалинах строя свободного, демократического.

В. Архангельский