Белая Армия

Этим общим катастрофическим состоянием страны определялась и общая линия поведения Комуча. В сознании огромной опасности для народа и государства, а также в сознании огромности и тяжести предстоящей борьбы и с верою в здоровые силы народа, возглавившие Самарский переворот члены Учредительного Собрания в первом же своем воззвании к населению призывали «всех, кому дороги идеи народовластия, кто хочет счастья и покоя исстрадавшейся, истерзанной, разодранной на кусочки Родине, кому дороги целость и независимость России, под знамена Учредительного Собрания». В том же воззвании они взывали о жертвенности всех, «в ком еще не погасли светлые и благородные порывы, честь и совесть, несмотря на весь ужас пережитой жизни, несмотря на царящие в сердцах отчаяние и смятение».

Живые, и творческие силы народа призывались к спасению России, ее свободы и независимости, и самодеятельность народа ставилась в основу спасения и возрождения Родины.

Две неотложные задачи стояли перед Комитетом: а) освобождение страны от ее внешних и внутренних врагов — немцев и большевиков, и б) установление в стране режима, обеспечивающего населению свободу и безопасность жизни и деятельности.

Для разрешения этих основных задач в первую очередь было необходимо организовать силы и средства для борьбы с врагом и создать условия, обеспечивающие гражданскую и хозяйственную свободу народа.

По пути организации средств борьбы в первую очередь надлежало создать вооруженные силы, объединить возникшие за Комитетом в разных местах Заволжья и Сибири антибольшевицкие силы и изыскать материальные и технические средства борьбы: вооружение, продовольствие, обмундирование и т. п.

Для создания условий, обеспечивающих свободу жизни и деятельности граждан было необходимо прежде всего упразднить весь созданный большевиками строй, основанный на насилии и ограничении всех видов деятельности населения, и установить такой режим, который бы обеспечивал нормальную жизнь и естественную самодеятельность населения. Таким режимом Комитету представлялся режим демократический, со всеми видами политической, гражданской, хозяйственной и личной свободы граждан.

Поэтому в первом же приказе Комитета Членов Учредительного Собрания было объявлено об отмене всех введенных большевиками ограничений и стеснений свобод и о восстановлении свободы слова, печати, союзов, собраний, свободы личности и хозяйственной деятельности.

Но свобода, в понимании Комитета, состояла не только в упразднении существовавших при большевиках ограничений и стеснений. Она, прежде всего, предполагала свободное развитие творческих сил народа и свободное участие населения во всех тяготах борьбы с врагом. Политическая и гражданская свободы предполагали, по мысли Комитета, содействие со стороны населения вновь возникшей власти в осуществлении ее задач и здоровое развитие хозяйственной жизни, могущую быть основой победоносного завершения борьбы. Во главу угла всей своей политики и деятельности Комитет ставил самодеятельность народа и его жертвенность во имя общенациональных задач. Поэтому не только в области хозяйственной, но и в области организации военных сил и в комплектовании армии Комитет первоначально избрал путь создания армии на началах добровольческих.

Вследствие такого принятого Комитетом основного отношения власти к населению, Комитет решительно и последовательно отказывался от применения в своей деятельности мер, характеризующих образ поведения власти, не считающейся с желаниями и настроениями народа, т.е. от мер принуждения и, тем более, насилия. Отказ от мер подобного рода особенно последовательно проводился в области хозяйственной жизни и деятельности населения. Здесь Комитет решительно не допускал ни реквизиций, ни продразверсток, ни принудительных работ, а тем более, всякого рода конфискаций и т. п.

Режим Комитета был режимом свободы и этим определяется весь характер отношения власти к населению и к отдельным его слоям и всех мер, осуществлявшихся Комитетом в разных областях государственной и хозяйственной жизни подвластного ему края.

Территориально власть Комитета распространялась почти на все Заволжье и Урал, включая в сферу своего влияния пять губерний и две казачьи области. Численность населения составляла цифру, превышающую 12 миллионов. Этнографический состав населения был чрезвычайно пестр. По социальному своему составу это население было однородно с населением центральной России. И все же, несмотря на такую значительность территории и населения, на этнографическую пестроту и на обычную социальную дифференцированность последнего, — Комитету, за все время своего существования, не представлялось быть свидетелем широко выявленного недовольства населения его политикою; ему не приходилось ознакомляться с теми явлениями, с чем так знакома была большевицкая власть — с вооруженными восстаниями и бурными массовыми протестами против власти. И это обусловливалось не столько политической или социальной пригодностью конкретных мероприятий Комитета, сколько положительным отношением основной массы населения к общей политике Комитета — политике свободы и доверия к народу. Несомненно, в деятельности и управлении Комитета были промахи и ошибки. Экономическое положение края и особенно положение трудовых слоев населения оставляли желать очень многого: невозможно было в течение нескольких месяцев восстановить хозяйственную жизнь, направить аппарат управления, поднять благосостояние народа. Утомленный мировой войною народ с большой неохотой нес бремя новой борьбы, притом борьбы, направленной против своего же брата. Он знал и чувствовал, что в его жизни не вое хорошо и не все благополучно и что это неблагополучие обусловливалось не только установленным Комитетом порядком. Но, вместе с тем, он также знал и чувствовал, что в его жизни было нечто положительное и ценное, что пришло с установлением власти Комитета, что оно вновь может исчезнуть с приходом большевицкой власти, а именно: свобода личная, хозяйственная и политическая, отсутствие произвола и гнета власти. А наличие этих благ после пережитого ужаса, связанного непосредственно с деятельностью большевицкой власти, составляло уже нечто такое, чем нужно было дорожить и что следовало беречь.

Трудно, конечно, было ожидать, чтобы все слои населения освобожденного края одинаково относились к власти Комитета. Разница социального положения и происхождения и оттенков политической мысли и политических симпатий играли здесь, несомненно, значительную роль. Решающее значение трудовых слоев населения в деле борьбы с врагом и в народно-хозяйственной жизни края побуждали Комитет к наибольшему вниманию и заботе о нуждах и интересах этих слоев населения. Вследствие этого наибольшее число мероприятий Комитета было направлено к разрешению основных вопросов крестьянской и рабочей жизни: урегулированию земельных отношений и положения труда и рабочего класса.

Однако, едва ли будет правильным утверждать, что отношение к Комитету рабочих и крестьян определялось лишь этим моментом. Слишком недолговечен был Комитет, чтобы рабочие и крестьяне успели воспользоваться последствиями тех распоряжений Комитета, какие принимал Комитет в отношении этих слоев. Удовлетворить нужды их в условиях унаследованной от большевиков и мировой войны хозяйственной разрухи, не было ни сил ни возможности. Тем не менее, за все четырехмесячное управление Комитета с их стороны не было случаев выражения массовых протестов и широкого движения против Комитета. Крестьяне и рабочие в общей своей массе оказывали Комитету посильное содействие в его борьбе с большевиками; рабочие же некоторых районов, как, например, Воткинского и Ижевского заводов, восставшие против большевиков и свергнувшие их власть, безоговорочно признали власть Комитета и вместе с Народной Армией вели упорную борьбу против своих врагов. 

Отношение к Комитету других слоев населения — городской интеллигенции, т. н. буржуазии и офицерства     

в общем определялось их отношением к факту борьбы с большевиками. Павшая ненавистная власть едва ли вызывала в этих слоях населения какое-либо чувство, кроме чувства вражды, ненависти и злобы. Вместе с тем, они не могли не бояться нового прихода этой власти. В сравнении с последнею, всякая власть для них была приемлема до тех пор, пока не настанут сроки для водворения их собственной власти. Поэтому отношение этих слоев населения к Комитету, варьируясь во времени и в форме, было не отрицательное, по крайней мере, в первый период деятельности Комитета. Значительная часть интеллигенции и служилого "класса, бойкотировавшая службу у большевиков, охотно предоставляла свой труд и опыт Комитету в области правительственной и общественной работы или в иных формах интеллигентского труда. Не было случаев, чтобы какие-либо группы интеллигентских тружеников в той или иной форме мешали деятельности Комитета. Наоборот, обращения Комитета и его органов или должностных лиц с предложениями того или другого вида труда всегда встречали в интеллигентских кругах живой отклик, и представители этих кругов принимали самое активное участие не только в работах правительственных и общественных учреждений, но и в разных, создаваемых по тому или другому поводу и случаю комиссиях Комитета.

Буржуазные классы населения, особенно их верхи, не могли рассматривать Комитет как свою власть. Симпатии их, несомненно, были направлены в сторону иных форм организации власти. Ни земельная, ни рабочая политика Комитета не могли быть ими разделяемы. Поэтому трудно было ожидать с их стороны активного содействия Комитету в осуществлении его задач в этой области. Тем не менее, эти слои населения, особенно в первое время по падении большевицкой власти, не чинили деятельности Комитета каких-либо организованных затруднений. Наоборот, биржевые комитеты разных городов в первые дни после падения большевицкой власти в той или иной местности, выносили постановления о самообложении торгово-промышленного класса в пользу Народной Армии и вообще на дело борьбы с большевиками. К сожалению, жертвенность этих классов никогда не шла далее красивых жестов и громких слов. Из десятков миллионов, определяемых этими постановлениями в фонд борьбы, едва ли были внесены десятки тысяч. Это противоречие дела словам, однако, не обусловливалось изменением отношения буржуазии к Комитету в последующем. То же самое явление наблюдалось и на территориях правительств, далеко не пренебрегавших интересами буржуазии (Сибирь, Юг России и др.).

Иной характер имело отношение к режиму Комитета офицерства. Необходимо признать, что офицерство в огромной своей массе отличалось высокой степенью жертвенности. Воодушевленное идеей борьбы с большевиками, оно бескорыстно шло в ряды армии и с оружием в руках боролось в рядах ее не только на командных должностях, но и в качестве рядовых бойцов. Занятое делом борьбы, оно, в значительной своей части, было чуждо политики и политиканства. Несомненно, в рядах его были элементы, не разделявшие политики Комитета и не питавшие к нему особо добрых чувств. Но такие элементы имели возможность не связывать себя службой в Народной Армии, так как могли поступать в Сибирскую Армию, более соответствовавшую их взглядам и симпатиям. Поэтому политическая атмосфера офицерства Народной Армии в значительной мере носила специфические черты, происходил естественный отбор офицерства, и в рядах армии Комитета оставались на службе офицеры или определенно сочувствовавшие политике Комитета или признававшие ее терпимой. В Народной Армии был чужд вследствие этого, тот дух заговорщичества и политиканства офицерства, что в других антибольшевицких образованиях приводил ко всякого рода военным заговорам и переворотам. Имевшиеся в распоряжении Комитета сведения говорили, что некоторые элементы офицерства не были довольны политикой Комитета и иногда в своей среде ставили вопрос о своем более активно-отрицательном отношении к Комитету. Но сознание опасности внутреннего разделения всегда предохраняло офицерство от неосторожных и опасных шагов, и офицерство в общем добросовестно несло тяжелое бремя борьбы с врагом.

Уход из Самары большевиков не означал, конечно, что в Самаре и ее губернии, а также в других освобожденных местностях, не оставалось более большевиков и их тайных сторонников. Эти элементы не могли оставаться безучастными зрителями поражения и падения их власти, и укрепления враждебной им силы. Пред ними стояла ясная и определенная задача: оставаясь на территорию Комитета, сеять смуту в населении и разрушать материальные и духовные силы новой власти. Развить это дело до необходимых им размеров элементы эти не имели сил и возможности. Но для них был не безразличен и частичный успех в этом направлении. Средствами к тому, как обычно у большевиков, были провокации, подстрекательства и возбуждение к непорядкам и восстаниям, шпионаж, умышленное истребление и порча средств сообщения, военного снаряжения и вооружения и продовольственных материалов. Такое положение требовало от Комитета принятия мер предосторожности. Объявление политической и иных форм свободы не означало создания условий для безнаказанной деятельности такого рода элементов. Поэтому, было необходимо обезврежение их. В условиях борьбы таким средством могла быть только изоляция их, а в иных случаях и принятие более действительных репрессивных мер. Поэтому уже к 20 июня Комитет вынужден был объявить о предании за вышеуказанные виды преступления военному суду. Необходимость самообороны диктовала и предупредительные меры в виде арестов и содержания их в местах заключения. 

Не создавала для Комитета особых затруднений и этнографическая пестрота населения края. Эта особенность населения в революционные эпохи представляет из себя момент, чрезвычайно затрудняющий образование единой государственной власти и мешающий нормальной ее деятельности. Опыт революций разных эпох и у разных народов, особенно опыт русской революции, показывает, что в такие эпохи развивается особенная, исключительная страсть к образованию самостоятельных государств по признаку национальному. Зарождаются и развиваются всякого рода практические попытки самоопределения наций, сепаратистских течений и проявляются националистические увлечения. В этом отношении заселенное в значительной мере инородческим населением Заволжье представляло из себя редкое исключение. Несмотря на то, что некоторые из инородцев — татары, башкиры и киргизы — уже с конца 1917 года имели свои национальные правительства, и большевицкая власть своей террористической политикой в достаточной мере насыщала их сепаратистскими и националистическими стремлениями — ни одно из этих правительств не обнаружило при Комитете ярко выраженных стремлений к обособлению от него и они удовлетворялись лишь признанием со стороны Комитета за этими народами культурно-национальной автономии.

Было бы натяжкой объяснять это явление лишь особенностями политики Комитета. Но несомненно, что одной из ближайших причин его является то, что Комитет как-то сумел приостановить развивавшееся до него стремление этих народностей к обособлению от русского общегосударственного центра и нашел пути и средства связать национальные чаяния их со своей общероссийской общенародной политикой.