Белая Армия



Все даты приведены по старому стилю.

 

Совершенно секретно.

Часть I.

Добровольческая Армия, непосредственная преемница некогда грозной Русской вооруженной силы, выдержавшей долгую и упорную борьбу с сильным врагом, отвергла всякую мысль о соглашении с прежним противником, оставаясь верной до конца всем договорам с Союзными Державами.

В середине апреля 1918 года, после окончания первого Кубанского похода, когда германцы заняли Ростов и другие пункты Донской области, а Добровольческая Армия сосредоточилась в районе юго-восточнее Ростова, вопрос об отношении к немцам, находившимся в столь близком соседстве, стал особенно острым. Все попытки германцев войти в переговоры с Командованием Добровольческой Армии были категорически отвергнуты, несмотря на то, что этими отказами Армия закрывала себе пути к получению до нельзя необходимых ей боевых припасов.

Позднее, высшее германское командование в лице своего представителя при Донском Атамане — Майора Кохенгаузен, тоже неоднократно пыталось завязать сношения. Не находя отклика со стороны Главнокомандующего Добровольческой Армией, Майор Кохенгаузен по одному из вопросов обратился уже с ультимативным требованием к Командованию Добровольческой Армии, которое также было оставлено без последствий.

Вместе с тем, с занятием германцами Грузии и Сочинского округа и с этой стороны началось давление на Добровольческую Армию. Дружественные отношения, установившиеся между Добровольческой Армией и грузинскими частями, боровшихся с большевиками в Сочинском округе, резко изменились. Грузины начали подготовлять оборонительную позицию в Сочинском округе, при чем осматривать и руководить работами приезжали германские офицеры. Сзади грузинских войск появились германские войска.

Таковы были отношения Добровольческой Армии к врагам России и Союзникам ко времени победы Держав Согласия.

***

10 ноября в Новороссийск прибыла Союзная эскадра, а 14 ноября приехали в Екатеринодар представители Англии и Франции,

На официальном приеме, в целом ряде речей, представители Франции подчеркнули, что все деяния, направленные к созданию Единой Великой России, встречают полное сочувствие Союзников, признающих лишь Единую Россию, единый русский фронт, единое русское командование; что все борющиеся открыто или путем интриг против этой идеи являются не только врагами России, но и врагами Союзников, что русским Главнокомандующим является Генерал Деникин и что ныне, когда Дарданеллы открыты, Союзники всем, чем могут придут на помощь братской и союзнической Добровольческой Армии.

Генерал Щербачев, командированный Главнокомандующим в качестве представителя Добровольческой Армии к Главнокомандующему Союзными армиями в Румынии, Трансильвании и на Юге России — Генералу Вертело, в письме своем от 3 ноября из Бухареста писал: «Я посетил Генерала Вертело в его Главной Квартире в Бухаресте для предварительных переговоров о своем проезде в Главную Квартиру Генерала Франше д’Эспере и далее в Париж, с целью ускорить прибытие союзных войск и средств войны — в Россию.

В Бухаресте мне удалось достигнуть результатов, которые значительно превзошли мои предположения. Путем непосредственного общения и обмена мнений с Генералом Вертело, с коим нас связывала и прежняя общность идей и действий, ныне удалось придать переговорам в Бухаресте форму исчерпывающе-решительную настолько, что временно отпала надобность проезда в Париж и к Генералу Франше д’Эспере.

Генерал Вертело, имеющий идейную сильную поддержку Г. Клемансо, Председателя Союзных Совещаний, облечен полною мощью «Главнокомандующего армиями Союзников в Румынии, Трансильвании и на Юге России» и в качестве такового лица имеет возможность проектировать и осуществлять все вопросы политические и военные, касающиеся Юга России и спасения его от анархии. Мне удалось подвинуть этот вопрос настолько, что ныне уже едва ли остается желать в этом отношении чего-либо сверх предположенного на совещании моем с Генералом Вертело.

Решено же нижеследующее:

• 1) Для оккупации Юга России будет двинуто, настолько быстро, насколько только это возможно, 12 дивизий, из коих одна будет в Одессе на этих же днях.
• 2) Дивизии будут французские и греческие.
• 3) Я буду состоять, по предложению Союзников и Генерала Вертело, при последнем и буду участвовать в решении всех вопросов.
• 4) База Союзников — Одесса; Севастополь будет занять также быстро.
• 5) Союзными войсками Юга России первое время будет командовать Генерал д’Ансельм с Главной Квартирой в Одессе, где буду находиться и я с состоящими при мне Вам известными лицами.
• 6) Генерал Вертело, до времени, со своей Главной Квартирой остается в Бухаресте.
• 7) По прибытии союзных войск, кроме Одессы и Севастополя, которые будут несомненно заняты ко времени получения Вами этого письма, Союзники займут быстро Киев и Харьков с Криворожским и Донецким бассейнами, Дон и Кубань, чтобы дать возможность Добровольческой и Донской армиям прочнее соорганизоваться и быть свободными для более широких активных операций.
• 8) Под прикрытием союзной оккупации, необходимо немедленное формирование русских армий на Юге России, во имя возрождения Великой Единой России. С этой целью теперь же должен быть решен и разработан вопрос о способах и районах формирований этих армий по мере продвижения Союзников. Только при таком условии будет обеспечено скорейшее наступление всех русских южных армий под единым командованием на Москву.
• 9) В Одессу, как главную базу Союзников, прибудет огромное количество всякого рода военных средств, оружия, боевых огнестрельных запасов, танков, одежды, железнодорожных и дорожных средств, аэронавтики, продовольствия и проч..
• 10) Богатые запасы бывшего Румынского фронта, Бессарабии и Малороссии, равно как и таковые Дона, можно отныне считать в полном нашем распоряжении. Для сего осталось сделать лишь небольшие дипломатические усилия, успех коих обеспечен, так как он опирается на все могущество Союзников.
• 11) Относительно финансовой поддержки нам, у Союзников вырабатывается особый, специальный план».

29 октября Главнокомандующий Союзными силами на Востоке Генерал Франше д’Эспере в письме на имя Генерала Эрдели, представителя Добровольческой Армии, командированного к нему Главнокомандующим, писал:

«Г-н Генерал. Я был особенно счастлив сегодня Вас принять и познакомиться, таким образом, со столь выдающимся представителем русской армии Генерала Деникина.

Будьте уверены, что Франция, которая была всегда верна и лояльна Союзникам, достойным этого имени, не забудет истинно русских и не оставить Добровольческую Армию.

Тотчас же, как это будет возможно, я прикажу направить в Новороссийск военное судно и прислать боевые припасы и материалы, в коих Вы нуждаетесь и о которых Вы мне говорили.

Я прикажу, кроме того, доставить Вам, немного погодя, все полезные указания по этому поводу, первый очерк коих Полковники Энкель и Песоцкий передали Генералу Деникину.

Прошу принять, Г-н Генерал, уверение в моем отличном уважении. Франше д’Эспере».

Таким образом, все, казалось, указывало на то, что Союзники будут всемерно оказывать помощь Добровольческой Армии.

***

С целью наиболее полного ориентирования Союзного Командования, в середине ноября 1918 года, Штабом Главнокомандующего был составлен подробный доклад о политическом стратегическом положении на Юге России и об основном плане развертывания русских вооруженных сил для наступления вглубь страны.

В докладе были указаны:

а) Общая задача армий — разбить советские войска и овладеть центром России — Москвой, с одновременным ударом на Петроград и вдоль правого берега Волги.

б) Ближайшие задачи:

• 1) Не допустить противника занять Украину и Западные губернии и, прикрыв их на протяжении прежней демаркационной линии, Совдепии и Австро-Германцев, создать плацдарм для будущих формирований и для наступления вглубь России с целью ликвидации большевизма.
• 2.) Использовать фронт, занимаемый Донской и Добровольческой армиями, для наступления в Россию и для окончательная очищения от большевиков Северного Кавказа.

В виду того, что части России, оккупированные немцами и лежащие к западу от бывшей демаркационной линии, уцелели от разгрома большевиками, они приобрели особо важное значение являясь:

• 1) Плацдармом для нашего наступления внутрь России.
• 2) Источником комплектовали формируемых здесь частей Добровольческой Армии.
• 3) Районом, обеспечивающим возможность выполнения этих формирований и снабжения их.

Для выполнения общей задачи предположено было вести наступление по 8-ми операционным направлениям с фронта Псков — Царицын на линию Петроград — Казань, при чем было высказано пожелание о необходимости, с целью обеспечения развертывания русских вооруженных сил, занять строго минимальным количеством союзных войск районы, прикрывавшие главнейшие направления и важнейшие в мобилизационном и политическом отношениях.

Силы эти исчислялись в 18 пехотных и 4 кавалерийских дивизий, причем было указано, что они ни в каких активных действиях участвовать не будут и лишь обеспечат операции русских армий.

Одновременно был представлен подробный перечень всего необходимого снабжения для существующих (Добровольческая и Донская) и формирующихся армий.

20 ноября доклад этот со всеми приложениями был послан Командующему союзными войсками в Румынии Генералу Вертело и офицеру для связи с Французским Командованием Генерального Штаба Капитану Фуке для передачи Генералу Франше д’Эспере.

Ответа на этот доклад не последовало.

***

События разыгравшиеся к этому времени на юге России, в связи с очищением германцами занятых ими областей и началом движения Петлюры, диктовали необходимость приступить к проведению намеченного плана в жизнь, хотя бы только в своих основных чертах, — безотлагательно. Поэтому, когда в середине ноября, вновь образовавшееся Крымское Правительство, в лице своего Председателя, обратилось с просьбой к Главнокомандующему Добровольческой Армией о присылке на Крымский полуостров небольших отрядов достаточных для обеспечения спокойствия и безопасности в крае, оставляемом германцами, по приказанию Главнокомандующего, Крым был занят Добровольческими войсками.

В связи с эвакуацией германских войск из Украины и начавшимися там волнениями, становилось крайне важным оградить от большевизма Малороссию, как район где в будущем должно было быть произведено развертывание Добровольческих армий; поэтому 24 ноября Главнокомандующий телеграфировал Генералу Франше д’Эспере: «Чтобы сохранить Юг России богатый продовольствием и военными запасами, необходимо как можно скорее двинуть хотя бы две дивизии союзных войск в район Харькова и Екатеринослава», а 1 декабря обратился с просьбой к Французскому Командованию об отдаче надлежащих распоряжений для оставления германских войск в Харькове с целью сохранения порядка.

В ответ на это, офицер для связи с Генералом Франше д’Эспере Генерального Штаба Капитан Фуке вручил Главнокомандующему копию телеграммы Генерала Франше д’Эспере, в которой указывалось, что одна французская дивизия 5 декабря начнет высаживаться в Одессе.

Ко времени прибытия французских войск, в Одессе обстановка складывалась так: весь город был занят «петлюровцами», за исключением небольшой зоны, прилегавшей к порту, которая была под охраной французского флага. Гетманские войска частью перешли к петлюровцам, частью распылились в городе. Сосредоточившееся в Одессе русское офицерство еще не успело приобрести нужной организации, поэтому находившийся там Генерал Гришин-Алмазов принял на себя командование Добровольческими частями и начал приводить их в порядок. Полномочный представитель Держав Согласия в г. Одессе французский Консул Энно, занимал в отношении украинского вопроса позицию определенную и твердую: украинцы всех направлений признавались им элементом вредным для создания Единой России, а Добровольческая Армия считалась единственным здоровым государственным началом на Юге России.

4 декабря в Одессе высадился первый эшелон французских войск, состоящий из четырех рот 156 дивизии под командой Генерала Бориуса. Генерал Бориус вызвал к себе Генерала Гришина-Алмазова и передал ему, что он намерен завтра вступить со своими войсками в город с музыкой. На это Генерал Гришин-Алмазов возразил, что в виду враждебного настроения петлюровцев, эта операция невозможна и что сперва следует очистить город от петлюровских банд. Генерал Бориус согласился с этим доводом и решил совместно с Генералом Гришиным-Алмазовым на следующий день занять весь город французскими и добровольческими войсками.

5 декабря с утра началась операция по овладению городом. Петлюровцы встретили Добровольческие отряды ружейным и пулеметным огнем; стоявшие на рейде французские военные суда и транспорты были обстреляны из города артиллерией.

Целый день и всю ночь шел ожесточенный бой между добровольцами и петлюровцами, закончившийся полным поражением последних. Наши потери исчислялись в 24 офицера убитыми и около 100 ранеными.

Таким образом, выполняя в точности предложенные Французскому Командованию условия о совместных действиях, Добровольческая Армия грудью своею проложила путь для союзных войск, которые вступили в Одессу и заняли город — без потерь.

7 декабря Г. Шульгин сообщая, что Генерал Бориус, с согласия Генерала Эрдели и его, Шульгина, возложил на Генерала Гришина-Алмазова обязанности Военного Губернатора Одессы, просил об утверждении этого назначения. Главнокомандующий назначение утвердил.

Генерал Бориус получил приказание от своего Высшего Командования занять лишь Одессу и, несмотря на все уверения Генерала Гришина-Алмазова о необходимости немедленного выдвижения вперед, с целью занятия важнейших тактических пунктов, обеспечивающих оборону города, и для захвата в сферу своего влияния несколько близлежащих селений, питающих Одессу, Генерал Бориус не только сам не продвигался вперед, но категорически запретил это делать и Добровольческим частям. Результатом этого было немедленное вздорожание жизненных продуктов в Одессе и почти полное исчезновение их с рынка.

Таким образом, с первых же шагов наши Союзники, с которыми впервые вошли в соприкосновение части Добровольческой Армии, не только не оказали им помощи, но и затормозили необходимое развитие их боевого успеха, вызывая тем самым осложнение в тылу и справедливое недовольство населения.

Обо всем изложенном Генерал Гришин-Алмазов своевременно доносил Главнокомандующему, а 13 декабря вновь поднял этот вопрос перед Французским Командованием, передавая Генералу Бориусу и Консулу Энно памятную записку за номером 230, где указывал на необходимость: 1) расширения занимаемой союзными войсками зоны до линии Беляевка — Севериновка — Антоно-Кодинцево и 2) дальнейшего продвижения, к средине января, на линию Тирасполь — Раздельная — Николаев, к каковому времени предполагалось закончить формирование дивизии военного состава Добровольческой Армии.

С приездом нового Командующего Генерала д’Ансельма, Генерал Гришин-Алмазов 1 января вторично подал Французскому Командованию памятную записку за номером 393 о необходимости расширения зоны до линии Тирасполь — Раздельная — Березовка — Николаев — Херсон, указывая, что занятием этой линии достигается связь с Бесарабией и ликвидируется наступивший в Одессе продовольственный кризис.

Выполнение указанной операции предлагалось произвести наличными силами, заняв Тирасполь, Раздельную и Березовку союзными войсками и возложив обеспечение Херсоно-Николаевского района на 15 германскую ландверную дивизию.

Однако Французское Командование, склоняясь к предложению представителей партии Петлюры, к «системе мирного ввода французов на украинскую территорию», и предпочитая в вопросе расширения зоны действовать дипломатическим путем, по-прежнему тормозило выполнение этого мероприятия.

Лишь 3 января, Генерал Гришин-Алмазов донес Главнокомандующему о получении от Генерала д’Ансельма ответа в том смысле, что Атаману Грекову предложено очистить зону до линии Тирасполь — Раздельная — Березовка — Николаев — Херсон, при чем было заявлено, что в случае не исполнения указанного требования, французы заставят петлюровцев подчиниться — силой.

5 января Главнокомандующий Вооруженными силами на Юге России телеграфировал Генералу Бертело:

«Общее положение на Украйне с каждым днем начинает ухудшаться. Вслед за выступлением Петлюры, в разных местах Украины начали организовываться шайки грабителей, руководимый своими главарями. Действия этих шаек носило чисто местный характер, но теперь они начинают объединяться и их деятельность принимает угрожающий характер. Петлюровское движение выливается постепенно в форму определенного большевизма, в результат чего перед нами может возникнуть новый большевицкий фронт, борьба против которого будет уже сложнее. Для подавления этого движения необходима возможно скорейшая присылка союзных войск на Украйну, что даст нам возможность перейти к активным действиям и прекратить дальнейшее развитие событий, явно вредных для общего дела и грозящих обратить в пустыню богатейший край».

Ответа на эту телеграмму не последовало.

В то время, как в районе Одессы, с таким трудом, встречая целый ряд препятствий со стороны Французского Командования, осуществлялись ближайшие задачи Добровольческой Армии, в Крыму происходило следующее.

Части Добровольческой Армии, заняв в средине ноября Крымский полуостров, выдвинулись в район северных уездов Таврии с целью прикрытия от большевиков побережий Черного и Азовского морей, поддержания связи с войсками, занимающими Донецкий каменноугольный бассейн и образования плацдарма для действий вновь формирующихся частей.

28 декабря в Севастополе высадился полк французской пехоты и был оставлен в этом городе.

К середине января регулярные советские войска выдвинулись на фронт Луганск-Гришино-Гуляй Поле. Становилась ясной полная вероятность их дальнейших активных действий в направлении Крымского полуострова и отсюда — крайняя необходимость : а) срочно использовать призывы северных уездов Таврии и занятой части Екатеринославской губернии, б) немедленно сосредоточить в северной Таврии для усиления фронта все части армии, выведя некоторые из Крыма, где они занимали гарнизонами главнейшие пункты. В Крыму велась усиленная большевицкая агитация; настроение всюду было крайне неспокойное и оставить Крымский полуостров — тыл армии, без войск, было невозможно.

Учитывая все это, Главнокомандующий 19 января послал телеграмму Генералу Вертело:

«Регулярные советские войска сосредоточены на фронте Луганск, Бахмут, Гришино, Гуляй Поле и скоро можно ожидать активных действий со стороны противника, чтобы дать отпор большевикам и использовать призыв северных уездов Таврии и занятую часть Екатеринославской губернии, необходимо вывести Добровольческие части из Крыма и сосредоточить их на севере Таврии. Для обеспечения порядка в Крыму после ухода Добровольческих частей прошу срочно занять хотя бы маленькими союзными гарнизонами Мелитополь, станцию Сиваш, Перекоп, Джанкой, Евпаторию, Симферополь, Феодосию и Керчь. О Вашем решении прошу поставить меня в известность».

Генерал Вертело 4 февраля ответил, что в данное время, в виду малочисленности частей, находящихся в его распоряжении, он не может исполнить эту просьбу, но с прибытием подкреплений обязательно все сделает.

Одновременно Генерал Вертело указал, что большим тормозом в деле переброски войск является отсутствие в его распоряжении транспортов, и что, сознавая серьезность положения, он отдал приказ приостановить распоряжение Генерала Деникина, относительно запрещения фрахтовки русских пароходов и просил передать таковые ему для перевозки войск.

Три русских парохода: «Император Александр III», «Николай I» и «Петр Великий» были переданы в Одессе в распоряжение Французского Командования.

2 февраля Главнокомандующий в телеграмме Генералу Вертело вновь указал на крайнюю желательность скорейшего занятия союзными гарнизонами указанных выше пунктов, за исключением Мелитополя, в районе которого мобилизация прошла успешно.

Просьбы эти до последних дней исполнены не были, и лишь, 15 марта в Симферополь прибыл батальон греков.

Таким образом, значительная часть Крымско-Азовской армии, вместо того, чтобы принимать участие в активных операциях против большевиков, вынуждена была занимать гарнизонами главнейшие пункты Крыма, где большевицкая пропаганда все время усиливалась, и настроение населения продолжало быть крайне неспокойным.

При таких совершенно неожиданных и мало благоприятных условиях, Добровольческая Армия распространяла свое влияние на Юге России по берегам Черного и Азовского морей, стремясь к выполнению ближайшей задачи, намеченной основным планом.

А между тем, большевицкие войска, постепенно проникая в Украину, занимали уже Харьков, Киев и продвигались все глубже. Петлюровское движение, почти полностью, выливалось в форму определенного большевизма и тяготело к власти советов.

И если, вскоре же после эвакуации германцами Украины и Западного Края, все эти громадные области могли быть свободно, без выстрела, заняты ничтожным количеством победоносных войск Держав Согласия, то с течением времени эта задача осложнялась все более и более.

Долгое отсутствие на Юге России союзных войск начинало расцениваться большевиками как победа их лозунгов, как начало их влияния на «всемирную революцию», и тем самым, стремясь привлечь на свою сторону общественное мнение, они становились все смелее и упорнее.

***

Неприбытие ожидаемой помощи от союзных войск невыгодно отразилось прежде всего на Донском фронте, где казаки, утомленные двенадцати месячной беспрерывной борьбой, напрягая последние усилия, больше всего ее ожидали. Но когда помощь эта не пришла, сила казаков, растлеваемая большевицкой пропагандой, надломилась. Донская армия начала отступать, быстро редея в своем составе.

Уже 9 декабря, чтобы парализовать начавшуюся большевицкую агитацию на Дону, Главнокомандующий Добровольческой Армией послал Генералу Франше д’Эспере и Генералу Вертело телеграмму: «Все части Добровольческой Армии находятся в боях и не могут приступить к правильной организации. Поэтому из числа дивизий, которые были испрошены ранее в посланной Вам 20 ноября (3 декабря) за № 03955 записке, а также чтобы показать казакам, что они борятся за правое дело вместе с Союзниками, прошу прислать по одной пехотной дивизии для Донского и Кубанского фронтов. В случае согласия Вашего, дивизии эти могут быть высажены в Новороссийском порту».

Ответа на эту телеграмму не последовало, но 26 декабря была получена телеграмма, подписанная Генералом Вертело и скрепленная Французским Консулом в Киеве Г. Энно, адресованная всем войсковым частям, всем учреждениям, газетам и всем жителям Юга России:

«Генерал Вертело, Главнокомандующий войсками Согласия в Румынии и Южной России, сообщил мне для опубликования во всех газетах и распространения в возможно большем числе экземпляров нижеследующее: Жители Южной России! Вот уже почти два года, как ваша богатая страна раздирается нескончаемыми гражданскими войнами; истинные злоумышленники захватили местами власть, угрожая жизни и имуществу всех мирных жителей и друзей порядка, создавая таким образом в вашей стране подлинную анархию, ведущую к полному разорению. Ваши Союзники, никогда не забывавшие усилий, который вы приложили во имя общего дела и желающие вновь увидеть вашу страну умиротворенной, процветающей и великой решили, что наши войска высадятся в Южной России, чтобы дать возможность благонамеренным жителям восстановить порядок. Окажите добрый прием войскам Союзников. Они приходят к вам, как друзья. Все Державы Согласия идут вам навстречу, чтобы снабдить вас всем в чем вы нуждаетесь и чтобы дать вам наконец возможность свободно, а не под угрозами злоумышленников, решить какую форму правления вы желаете иметь. Итак, войска Союзников направляются к вам только для того, чтобы дать вам порядок, свободу и безопасность. Они покинуть Россию после того, как спокойствие будет восстановлено. Дайте решительный отпор дурным советникам, имеющим интерес вызвать смуту в стране, и встречайте Державы Согласия с доверием. Генерал Вертело. С подлинным верно, Консул Франции в Киеве с особыми полномочиями Энно».

Это сообщение быстро облетело все части Донцов, но казаки отнеслись к нему с подозрением, сомневаясь в его подлинности: они уже не верили в то, что Союзники им помогут . . .

4 января, в виду серьезного положения на Дону и необходимости немедленной моральной поддержки Донской армии, Главнокомандующий Вооруженными силами на Юге России обратился к Союзному Командованию с просьбой спешно перебросить на Дон бригаду или полк с артиллерией, так как иначе положение Донской армии и ее моральное состояние могут стать непоправимыми, что осложнить наше и Союзников общее дело.

Ответа на эту телеграмму не последовало.

15 января, не получив ответа на все вышеприведенные телеграммы, Главнокомандующий обратился непосредственно к Маршалу Фошу, передавая свою телеграмму в копию Генералам Франше д’Эспере, Вертело и Послу Сазонову: «Пока над еле живым телом России идут споры и дебаты дипломатов, рушатся постепенно наши надежды. В грозной опасности Дон, пал Оренбург и Уральск, накануне анархии Малороссия, а центральная Россия умирает. Я обращаюсь к Вашему солдатскому сердцу. Скажите Союзным Правительствам что время разговоров миновало, что мы истекаем кровью, что необходима немедленная реальная помощь, которой мы не видим. Мы не сложим оружия и ни минуты не сомневаемся в конечной победе. Но эта победа может прийти после гибели русской культуры и после того, как волна кровавой анархии захлестнет не только побежденных, но и победителей».

На эту телеграмму ответа не последовало.

29 января Главнокомандующий вновь телеграфировал Генералу Франше д’Эспере: «Целым рядом телеграмм я просил оказать содействие союзными войсками на Донском фронте. Значение этого фронта в борьбе с большевиками громадно, как прикрывающего Донецкий каменноугольный район и пути к богатому Северному Кавказу и портам Азовского и Черного морей. Донские казаки в течете года героически сражались и сопротивлялись превосходным силам врага, но теперь усталые начинают терять веру в поддержку Союзников, так как помощь действительно не прибывает, а со стороны большевиков идет пропаганда, что этой помощи и не будет. Если Союзным Командованием решено помочь нам в борьбе с большевиками, то эту помощь надо дать теперь же, чтобы поднять дух казаков и сохранить Донскую область».

Так, в течение первых трех месяцев, после установления связи Добровольческой Армии с Союзными войсками протекла борьба Вооруженных сил Юга России против большевиков и при таких условиях началось выполнение предложенного Союзному Командованию плана для наступления вглубь страны.

Уже в феврале Главнокомандующий Вооруженными силами на Юге России телеграфировал Ген. Франше д’Эспере: «В течение трех месяцев Юг России ждал реальной помощи Союзников. Вооруженный силы Союзников за это время заняли некоторые пункты территории России, где их присутствие или вовсе не вызывалось русскими интересами, или силы эти могли быть значительно меньше. В частности, я несколько раз просил хоть небольшой отряд для Дона, где помощь именно Союзников была психологически необходима. Отказ в этом привел к разложению Дона, к потере им почти половины его территории, к возможности потери всей области, что отбрасывает всю нашу работу на полгода назад. Прошу Вас ориентировать Ваше Правительство что эти обстоятельства вызвали полное недоумение и поворот русского общественного мнения не в пользу Союзников. 2 февраля № 182/П».

Не получив на эту телеграмму ответа, Главнокомандующий 19 февраля телеграфировал Маршалу Фошу и в копии Генералу Вертело: «28 января нового стиля я обращался к Вашему Превосходительству с просьбой немедленной помощи. До сих пор таковая прибывала только на второстепенные театры. На главном направлении на Дону мы не получили ни одного солдата. Истощение продолжительной двенадцатимесячной борьбой надломило нравственные силы Донских казаков, они бессильны удержать напор врага, занявшего уже большую часть Донской области и приближающегося к столице Новочеркасску. Создается крайне тяжелое положение и для Добровольческой Армии, занимающей Донецкий бассейн. Если мы не будем в состоянии удержать угольный район в своих руках, то скоро весь Юг России и флот останутся без топлива. Посему вновь обращаюсь к Вам с просьбой ускорить присылку войск для Дона. Если помощь запоздает, то скоро мы окажемся в том же положении, в каком были год тому назад и все героические усилия, ознаменовавшие эту титаническую борьбу за право и цивилизацию пропадут даром. Промедление в подаче помощи отразится прежде всего на интересах союзных войск, которым придется начинать свои операции с расширения района будущей базы, отвоевывая территории от большевиков вместо того, чтобы закрепить за собою территорию, добытую нами ценою беспримерных 12-тимесячных усилий. 19-го февраля (4 марта) №275/II.

Ответа не последовало.

Когда обнаружилось наступление большевиков на Крымский полуостров, и для более прочного удержания его Главнокомандующий решил перебросить туда часть Добровольческих войск, расположенных в Одессе, чтобы усилить слабые числено части Крымско-Азовской армии, то в ответ на отданное распоряжение, Генерал Гришин-Алмазов донес: «Херсон после боев очищен Союзниками. Николаев эвакуируется ими. Генерал д’Ансельм, считая Одессу угрожаемой заявил мне, что Генерал Вертело приказал не выпускать Добровольческую Армию из района Одессы. Ожидаю Ваших указаний».

1 марта Главнокомандующий телеграфировал Генералу Вертело: «В ноябре прошлого года моим штабом была составлена записка с планом формирования, стратегическая развертывания и дальнейшего наступления войск Юга России. Записка была послана Вам и Ген. Франше д’Эспере. План, изложенный в записке, был рассчитан на помощь союзных войск. Просимая помощь осуществлена не была, но мне не были сообщены и какие либо предположения Французского Командования, почему я вынужден был начать операции, рассчитывая только на свои силы, К сожалению здесь я встретил затруднения со стороны Генерала д’Ансельма. В виду создавшегося трудного положения в северной Таврии и в Крыму и, считая район Одессы достаточно обеспеченным имеющимися там союзными войсками, я отдал распоряжение о спешной переброске морем в Крым части войск Добровольческой Армии из Одессы. На это приказание Генерал Гришин-Алмазов мне донес об оставлении союзными войсками Херсона и Николаева, и что Генерал д’Ансельм, считая Одессу угрожаемой, заявил, что Вы приказали не выпускать частей Добровольческой Армии из Одессы. Настаивая на выполнении моего приказа, прошу Вашего распоряжения о разъяснении недоразумений, тормозящих переброску войск и мешающих выполнению намеченных мною операций».

Генерал Бертелло на эту телеграмму не ответил.

Таковы были отношения Французского Главного Командования к операциям русских Вооруженных сил на Юге России. В результате не только не была оказана помощь для осуществления, намеченного Главнокомандующим и предложенная Союзному Командованию, плана борьбы с большевиками, но во многих случаях проведение этого плана в жизнь встречало препятствия.

***

Относясь так к операциям Вооруженных сил Юга России, Французское Командование на местах пыталось разрешить ряд принципиальных вопросов, касающихся организации и системы комплектования русских вооруженных сил.

Решение этих важнейших вопросов, затрагивающих условия русской жизни, представителями Иностранных Держав помимо Главнокомандующего, влекло за собой разрушение единой власти и самой Добровольческой Армии.

Французское Командование в Одессе упорно противилось объявлению в Одесском районе мобилизации. Мотивом этого, по-видимому, была боязнь беспорядков, которые, якобы, должны были возникнуть из-за непопулярности, как казалось Союзникам, Добровольческой Армии в населении. Несомненно, что впечатление это создалось под большим влиянием партии петлюровцев, преследовавшей свои определенные цели.

Основываясь на таких соображениях, но в то же время признавая необходимость увеличения количества вооруженных сил для борьбы с большевиками, французы, в день приезда в Одессу Генерала Бертелло, подняли вопрос о формировании смешанных бригад (бригад-микст) на следующих основаниях.

• 1) Офицерский состав этих бригад назначается властью Добровольческой Армии, но комплектуется только из уроженцев Украины,
• 2) Солдаты пополняются путем добровольного найма с жалованием 200-300 рублей в месяц при казенном довольствии.
• 3) В каждый полк, в качестве инструкторов, придается небольшое количество французских офицеров и унтер-офицеров,
• 4) В командном отношении эти части Добровольческой Армии не подчиняются.
• 5) Форма одежды применительно к французской — без погон.

Так как в таком виде эта мера приобретала характер формирования какой-то другой, не Добровольческой и не Русской армии, то Главнокомандующий 8 февраля телеграфировал Командующему войсками Юго-Западного края Генералу Санникову: «Категорически воспрещаю Вам делать эксперименты с русскими войсками по чужой указке. Передайте, что я, Главнокомандующий, не допущу ничьего вмешательства в вопросы формирования русской армии. Если бы кто либо позволил себе сделать это, объявите, что исполнивший незаконное распоряжение будет предан суду».

Позже, Главнокомандующий писал Генералу Бертелло: «Идея формирования бригад из русских людей с иностранными офицерами и подчиненных исключительно Французскому Командованию, не может быть популярна, так как она идет в разрез с идеей воссоздания Русской армии, во имя чего борется лучшее офицерство и наиболее здоровые элементы страны.

Возможно лишь оперативное подчинение Французскому Командованию русских формирований, возникающих или имеющихся в местах преобладающего развертывания союзных войск, в случае если создавшаяся боевая обстановка того требует.

Опасение шовинизма со стороны Русского Командования по отношению к населению Украины и намерения укомплектовать формируемые части местными украинскими уроженцами, лишний раз подчеркивает насколько недостаточно Французское Командование в Одессе ориентировано в обстановке. Русское офицерство, ясно отдавая себе отчет в происходящему не может иначе относиться к населению Украины, чем ко всему Русскому народу, с которым она составляет одно целое. Вместе с тем, в некоторых самостийных кругах, находящих поддержку в многочисленных австрийских и германских агентах, естественно стремление создания особых украинских войск и, как ни странно, этот план, противный идее воссоздания Единой могущественной России, что казалось бы наиболее соответствует интересам Французского народа, находит сочувствие и поддержку у Французского Командования.

Отказ в Юго-Западном районе от принудительной мобилизации разрушит совершенно, созданную с таким трудом, Добровольческую Армию, уже перешедшую к принципу обязательной воинской повинности. Из областей, в коих формируются части путем призыва, лица, желающие уклониться от службы, начнут уходить в места, где от этого принципа отказались.

Разовьется дезертирство и начнется развал частей, ибо на смежных русских территориях не может быть двух различных решений по одному и тому же вопросу. Практика же показывает, что при успехе и силе на нашей стороне, мобилизация везде проходит успешно».

Не меньшие затруднения для Добровольческой Армии вызвало отношение Французского Командования в Крыму к вопросу о введении военного положения.

В портовых городах Крыма, в особенности в Севастополе, местные большевики, видя что Краевое Правительство и Союзное Командование не принимает против них репрессивных мер, начали постепенно поднимать голову и открыто агитировать за советскую власть, вывод Добровольческой Армии из Крыма и т. д..

Дабы в корне пресечь подобное безобразие, Главнокомандующий признал желательным ввести в Крыму военное положение, предварительно запросив по этому вопросу Командующего Крымско-Азовской Армией. На это, последний донес, что Французское Командование, считаясь главным образом с местным правительством, указывает, что Добровольческая Армия находится в Крыму исключительно для поддержания порядка и спокойствия и что оно против введения военного положения, считая однако вполне возможным, чтобы Министру Внутренних Дел были предоставлены чрезвычайные полномочия по принятию различных мер, равносильных введению военного положения.

Так, Французское Командование с трудом ориентируясь в создавшейся сложной обстановке на Юге России, но пытаясь идти самостоятельным путем, не считалось с предложениями Главного Командования Вооруженных сил на Юге России и, гипнотизируемое различными узко партийными заявлениями, тормозило организационные мероприятия русских вооруженных сил, энергичное и быстрое проведенiе которых в жизнь являлось крайне необходимыми как обеспечивающее возможность дальнейшего выполнения основного плана.

***

Еще менее понятным было отношение Французского Командования к вопросу материального снабжения Добровольческой Армии теми запасами, которые после демобилизации Русской армии, оказались сосредоточенными в некоторых местах.

Как прямая преемница Русской армии, Добровольческая Армия несомненно имела на них все права, не говоря уже о том, что нужда в предметах снабжения всякого рода особенно в снарядах и патронах была большая. Отношение это становится тем более досадным, что после отступления союзных войск из района Одессы все огромные материальные запасы, не будучи использованы, достались большевиками

Наиболее крупные склады военного имущества, собранные при демобилизации Русской армии, находились в Тирасполе, Николаеве и на острове Березань — близ Очакова. На первую просьбу Генерала Санникова оказать содействие вывозу имущества из Тирасполя, Французское Командование письменно уведомило его, что Тирасполь не находится в зоне Добровольческой Армии и что имущество впоследствии будет правильно распределено. Такая постановка вопроса вызывала недоумение, так как это имущество, как уже указывалось, целиком составляло собственность Русской армии и о каком бы то ни было распределении его, казалось бы, не должно было быть и речи.

Когда с подобной же просьбой Генерал Санников обратился к Французскому Командованию в отношении Николаева, то в ответ последовало извещение, что имущество это, как не находящееся в зоне Добровольческой Армии, принадлежит Директории.

Такой ответ был получен за неделю до эвакуации Союзниками Николаева и все ценное и многочисленное имущество складов попало в руки большевиков. Впоследствии, при отступлении из района Одессы, попали в руки большевиков и склады на острове Березани.

Ко всему изложенному надо добавить, что в Одессе Союзники захватили в свои руки оставшиеся там германские авиационные ангары, о передаче которых в Добровольческую Армию было уже условлено с германским командованием.

Точно также Французское Командование поступило и с остатками Русского военного флота. Прибыв в Севастополь, французский Адмирал Леже заявил, что ни один способный плавать корабль Черноморского флота, даже самый незначительный, не будет передан русским, пока в России не установится окончательный порядок, так как нет уверенности в том, что суда эти не попадут в руки большевиков и не нанесут вреда сообщениям Союзников.

В середине декабря все годные суда Черноморского флота были уведены Союзниками в Константинополь.

Так, в стремлении обеспечить свои морские сообщения, Французское Командование неизбежно наносило ущерб Добровольческой Армии, потому что впоследствии, когда этой Армии пришлось защищать Крымский полуостров, отсутствие военных судов, могущих содействовать этой защите ощущалось в сильной мере.

Кроме того, когда под натиском превосходных сил противника слабые части Добровольческой Армии начали очищение большей части Крыма, Французское Командование не допустило разрушить железнодорожную линию Симферополь — Севастополь и оставило неповрежденным весь подвижной состав, который в большом количестве и достался большевикам.

При всем этом, французы, разделив сферы влияния и снабжения между собой и англичанами, за все эти четыре месяца не только не доставили Русской армии ни одного пуда груза, но даже заставили Русское Командование снабжать из Новороссийска части Добровольческой Армии, находившиеся в Одессе и в оперативном отношении бывшие в подчинении Французского Командования.

***

Политика французов на Юге России и отношение их к вопросам русской государственности поражали своей запутанностью и неправильным пониманием обстановки.

Выше было указано, что все представители Французского Главного Командования подтвердили стремление Франции восстановить Единую и Неделимую Россию, но их ближайшие мероприятия сплошь и рядом расходились с этой основной идеей, влекли за собой непоправимые ошибки и волновали русское общество, тревожно задававшее себе вопросы — «с чем пришли к нам Союзники, на помощь ли истекающей кровью России или с целью оккупации со всеми проистекающими из нее тягчайшими для нас последствиями».

Представитель Французского Командования в Екатеринодаре Капитан Фуке вел довольно своеобразную политику в отношении Дона, политику обещаний и намеков. Сначала вопрос о присылке союзных войск в Донскую область он ставил в зависимость от признания Донским Атаманом единого командования в лице Главнокомандующего Добровольческой Армией. Единое командование было окончательно признано Донским Атаманом 26 декабря и тогда же об этом был поставлен в известность Генерал Вертело. Между тем 27 января, то есть ровно через месяц, Капитан Фуке, по каким то причинам, предложить в письменной форме Донскому Атаману подтвердить достигнутое соглашение и признать в лице Генерала Франше д’Эспере «высшее командование и власть по вопросам военным, политическим и общего характера». Тогда же Капитан Фуке обусловливал присылку союзных войск на Дон согласием Донского Атамана на удовлетворение из Донской Казны лиц и общества французских и союзных подданных Донецкого бассейна, как на территории в пределах Донского войска так и в соседних районах», за погибшие человеческие жизни и за все понесенные убытки, происшедшие от занятия района большевиками. Причем, все это было подтверждено следующей телеграммой 28 января № 717 на имя Донского Атамана «... Исполнение военной программы начнется не ранее того, как я буду иметь документы в руках. Капитан Фуке».

Это заявление, облеченное в столь категорическую форму, было предъявлено Атаману в ту минуту, когда на Донском фронте создавалось чрезвычайно тяжелое положение: половина области была уже в руках большевиков, а Донские казаки, истомленные боями и постепенно терявшие надежду на помощь Союзников, продолжали отступать.

Все эти документы, которые Капитаном Фуке были составлены заблаговременно, Генерал Краснов подписать отказался и, оставив их у себя, уведомил об этом Главнокомандующего, который всецело разделил точку зрения Донского Атамана.

В Крыму, вскоре после высадки французских войск в Севастополе, представители Французского Командования, по-видимому, не будучи вполне ориентированы, что Крымское Правительство является лишь местным, областным, не имеющим общегосударственного значения, сплошь и рядом обсуждало с членами указанного правительства вопросы чисто военные.

Начальник Штаба Главнокомандующего, в сношении от 19 декабря на имя Генерального Штаба Капитана Фуке, поставил об этом последнего в известность, дабы он оповестил представителей Союзников в Крыму и дал им возможность вполне правильно ориентироваться в современном политическом положении Крыма.

В Одессе до начала 1919 года, политика Французского Командования не оставляла желать лучшего.

Позиция занятая полномочным Представителем Держав Согласия на Юге России Французским Консулом Энно, хорошо знакомым с Россией, верно оценивавшим украинское движение как наносное, субсидированное австрийскими и германскими деньгами, отличалась твердым стремлением проводить чисто русскую национальную политику и вести борьбу с украинским влиянием. Отношения его к Добровольческой Армии были самыми благожелательными, в ее лице он признавал единственное здоровое начало на Юге России.

Генерал Бориус и его штаб совершенно не вмешивались во внутреннюю жизнь Одесского района и в гражданское управление города.

С приездом в Одессу Генерала д’Ансельма и его Начальника Штаба Полковника Фрейденберга, Консул Энно был устранен от должности и политика французов резко изменилась.

Душою нового политического курса стал Полковник Фрейденберг, деятельность которого поразительно совпадала с работой немецких и большевицких агентов.

Высадив в Одессе сравнительно небольшое количество войск, Французское Командование не считало их положение достаточно прочным и потому стремилось усилить обороноспособность Одесской зоны путем использования местных сил. Несмотря на то, что вопрос этот, казалось бы, наиболее естественно разрешался совместной работой с Добровольческой Армией, особенно в случае оказания последней энергичной помощи в деле формирования и организации, Французское Командование, плохо осведомленное и недостаточно понимающее сущность украинского движения, стало на путь переговоров с Директорией, не имевшей ни силы, ни власти, ни даже, под конец, территории, в надежде при посредстве ее осуществить желаемую цель.

Однако Одесса являлась городом который за все время украинского движения был к нему наиболее оппозиционно настроенный, поэтому Французское Командование, вступая в тесное общение с Директорией, сразу же отшатнуло от себя наиболее здоровые элементы населения.

Убежденным сторонником этой политики был Полковник Фрейденберг, сильно влиявший на Главное Французское Командование и отрицавший главенствующую роль Вооруженных сил Юга России, которые в его глазах казались непопулярными среди населения и не рассматривались им, как имеющие право преемства во всех отношениях от старой Русской армии.

Несомненно, что Французское Командование в Одессе отрицало и право Вооруженных сил Юга России на объединение занятой территории в гражданском управлении, и своей политикой разбивало только что создавшееся с таким трудом объединение власти в лице Главнокомандующего Вооруженными силами.

Такая политика французов проводилась в Одессе и Крыму тогда, когда в Екатеринодаре, в Ставке Главнокомандующего, Представители Франции и Англии, сознавая необходимость концентрации всех сил для борьбы с большевиками и, видя в этом один из главных залогов успеха, напрягали все усилия, чтобы содействовать Вооруженным силам Юга России в достижении этого объединения возможно быстрее и в наиболее полной мере. Получалось необъяснимое и загадочное противоречие между заявлениями и работой Представителей Франции, находившихся в Екатеринодаре, и отношением к Вооруженным силам Главного Союзного Командования, противоречие, которое явилось несомненной и главной причиной потери Николаева, Херсона, Березовки и которое, в конце концов, закончилось катастрофой в Одессе и Крыму.

Полковник Фрейденберг, и все Французское Командование рассчитывало опереться на Украинскую Дирекцию. Однако именно украинцы, менее всего были жизненны и, конечно, не могли служить опорой в решении вопросов большого государственного масштаба. Несомненно должно бы было настать время, когда эта убогая опора должна была надломиться и вся постройка рухнуть.

Это тем более должно было быть ясным, что все более или менее значительные политические партии в Одессе, в большинстве, сознавали беспочвенность петлюровцев и бесплодность политики Фрейденберга, поэтому, если последнего и поддерживали единичные лица, то они менее всего были заинтересованы в благе России, а преследовали свои эгоистические цели, часто близкие к авантюризму. К сожалению, Полковник Фрейденберг сознательно вел политику разрушения и, когда его ставленник Андро, личность весьма сомнительная, сделался главою нового правительства в Одессе, он оказался один — ни одна политическая партия его не поддержала, а Генерал д’Ансельм, обманутый в своих ожиданиях, оказался бессильным провести в жизнь намеченные планы и реформы, касающиеся, главным образом, формирования новой армии.

Уже с первых дней пребывания в Одессе Генерала д’Ансельма, Французское Командование начало постепенно забирать в свои руки гражданское управление района. Началом этого послужило запрещение ввести русскую администрацию в расширенной Одесской зоне и оставление в ней управления Директории. Результаты не замедлили сказаться. Так, в Николаеве началась полная анархия, потому, что власть одновременно принадлежала демократической полубольшевицкой думе, комиссару Украинской Директории, Совету рабочих депутатов, Совету депутатов германского гарнизона и наконец Французскому коменданту. Очевидно, что подобной обстановке и во всем Одесском районе, трудно было рассчитывать на возможность проведения в жизнь каких бы то ни было мероприятий, связанных с вопросами обороны. Указания на это Русского Командования — успеха не имели.

Постепенно обстановка усложнялась и потребовала приезда в Одессу Генерала Вертело. К этому времени Командующим войсками Юго-Западного края был назначен Генерал Санников. 2 февраля 1919 года Генерал Вертело назначил Генерала д’Ансельма Командующим Союзными войсками в Южной России. На Генерала д’Ансельма возлагалось руководство всеми вопросами военной политики и администрации. Генерала Санникова в делах политических и административных Французское Командование подчиняло Генералу д’Ансельму, который, однако, не имел права вмешиваться в подробности предпринимаемых мер, а должен был всецело согласовать их с вопросами военного характера.

Генерал Санников признавался Командующим Русскими войсками, но посколько дело касалось применения этих войск, Генерал Санников был всецело подчинен Генералу д’Ансельму.

В связи с введением этой новой системы подчиненности в Одесском округе Главнокомандующий, телеграфировал Генералу Санникову:

• 1. «Во всех отношениях: военном, политическом, гражданском Вы подчинены мне и только от меня можете получать приказания.
• 2. Предлагаю Вам всемерно координировать свои действия с Французским Командованием.
• 3. В виду численного преобладания союзнических войск, русские части Одесского района только в оперативном отношении подчиняются Французскому Командованию.
• 4. Детально взаимоотношения наши будут установлены при свидании моем с Генералом Вертело, который сделал это предложение. 8 февраля № 219 Деникин».

Вскоре после получения донесения из Одессы о неразрешении организации гражданской власти на местах, Главнокомандующий писал Генералу Вертело : «Несогласованные действия в области гражданского управления приведут к нежелательным результатам. Гражданская власть должна быть в руках лица назначенного мною, которое даст все гарантии нормальной жизни Союзным войскам и будет координировать свои действия с Союзным Командованием. Вынужденный к сожалению отложить мое личное с Вами свидание, считаю необходимым предупредить Ваше Превосходительство о тех непоправимых и грозных последствиях, который повлекут за собой мероприятия, намеченные Французским Командованием и надеюсь, что они не получать осуществления до выяснения всего вопроса при личном нашем свидании».

***

Уже в конце февраля 1919 года начали сказываться плоды своеобразной политики французов. Союзные войска понесли поражение под Херсоном.

К этому времени гарнизон Херсона состоял из 1 батальона греков и роты французов при двух горных орудиях. Из этих войск одна рота греков занимала станцию, отделенную от города двухверстным открытым полем. Большевики повели наступление на станцию с фронта и правого фланга со стороны Б. Снегиревки. Греки, утомленные бессонницей и томимые жаждой, долго держались, но обойденные справа, под метким артиллерийским огнем противника устоять не могли, и, чувствуя недостаток в патронах, начали отходить к городу. Видя успех советских войск, местное население, большею частью рабочие, выступили с оружием в руках. Прибывшая на поддержку Херсона рота 176 французского полка сперва не хотела высадиться, а потом вступив в город, отказалась идти в бой и только после угрозы командира и метких разрывов неприятельских снарядов двинулась вперед. С крейсера был открыт огонь по предместьям, в которых начался пожар.

Союзному Командованию стало ясно, что при таком положении наличными силами удержать город не удастся и войскам было приказано отходить к кораблям для посадки.

Большевики, видя это, старались отрезать Союзников от реки. Положение их было спасено ротой греков, успевшей высадиться с подошедшего из Одессы транспорта. Тогда большевики открыли ураганный огонь по всей площади перед судами и Союзникам приходилось под этим огнем грузиться.

Утром 25 февраля (10 марта) последнее судно под огнем отошло в Одессу.

Неудача эта произвела тягостное впечатление на французов. В этом бою Союзники потеряли около 400 человек, из них 14 офицеров.

Потерпев неудачу под Херсоном, Союзники по совершенно непонятным причинам решили эвакуировать и Николаев, и вывезли оттуда все свои войска на судах непосредственно в Одессу, отдав без всякого сопротивления весь богатейший район Херсонской губ. между Днепровским и Телигульским лиманами. В этот район входила крепость Очаков и остров Березань, на котором находился громадный склад артиллерийских снарядов. Лишь энергичным выдвижением Добровольческих частей в сторону Херсона удалось временно закрепить за собой Очаков и сохранить Березань.

Положение в Одессе становилось все более тревожным, но Французское Командование, не сознавая своих ошибок, продолжало проводить в жизнь свою политику сепаратизма в отношении Вооруженных сил Юга России.

5 марта Начальник Французской Военной Миссии в Екатеринодаре Полковник Корбель сообщил Главнокомандующему: «Телеграммой переданной Севастопольской радиотелеграфной станцией 17/3 — 19. Генерал д’Ансельм поручает мне уведомить Вас, что в виду серьезности положения и трудности сношений с Вами, он должен был объявить осадное положение и принять командование, назначив себе помощником по гражданской части Его Превосходство г. Андро Ланжерона. Он просит меня Вас уведомить, что это, разумеется, лишь временные мероприятия.

Примите Генерал, уверения моего глубокого почтения и преданности. Начальник Французской Военной Миссии Полковник Корбель».

Таким образом совершился «переворот» и Французское Командование, вдохновляемое Полковником Фрейденбергом, окончательно вышло на самостоятельный путь решения задач борьбы с большевиками, оккупируя Одесский район. Несомненно, что «переворот» этот подготовлялся уже давно и исходил, по-видимому, из стремления французов достичь единства командования и создания энергичной и всецело подчиненной военному командованию гражданской власти. К представителям Вооруженных сил Юга России в этом отношении они относились критически.

Желая подчеркнуть настоятельную необходимость этого «переворота» и естественность его происхождения, Французское Командование и в частности Полковник Фрейденберг, искусно воспользовалось интригами местных политических партий и некоторых общественных кругов. В этом отношении в лице Г. Андро, Полковник Фрейденберг нашел себе подходящего помощника.

Крайние правые и левые политические партии Одессы не вполне доброжелательно относились к Добровольческой Армии. Первая (хлеборобы) мечтали о возвращении своих земель, а вторые (социалисты) находили Добровольческую Армию реакционной.

Настроение этих партий и должно было явиться главным козырем в руках Фрейденберга и Андро, которые, стремясь использовать их интриги против Добровольческой Армии, мечтали об образовании «кабинета» коалиционного характера, долженствующего, как им казалось, удовлетворить широкие русские общественные круги.

Однако, как уже говорилось, когда Андро вступил в фактическое исполнение своих обязанностей Помощника Генерала д’Ансельма по гражданским делам, его не поддержал никто. Сразу же обнаружилось, насколько широкие общественные круги были чужды его политики, а крайние правые и левые партии, тоже вышедшие из «кабинета», не усматривали в ней залога своего будущего благополучия.

Получив донесение о введении осадного положения, Главнокомандующий 5 марта телеграфировал Генералу Вертело: «Сообщаю Вам для сведения телеграмму, посланную мною Генералу Санникову по поводу полученной мною депеши Генерала д’Ансельма: «Одесса Генералу Санникову. Передайте Генералу д’Ансельм следующее: я совершенно не допускаю установления никакой гражданской власти, кроме назначенной мною. Поэтому приказываю: 1) Ни в какие сношения с Андро не вступать, никаких распоряжений его не выполнять ни Вам, ни гражданским властям. Какого бы то ни было участия в управлении краем Андро, как лица незаслуживающего доверия, не допускаю. 2) Вам, сохраняя полную гражданскую власть, надлежит всемерно согласовать свои действия с Французским Командованием в интересах соблюдения порядка и обеспечения союзных армий 3) В интересах борьбы с большевиками Вы, как Командующий войсками, исполняете оперативные указания Французского Командования, но помимо Вас ни одно распоряжение не может быть отдано русским войскам. 4) В случае полного перерыва связи предоставляю Вам принятие чрезвычайных мер от моего имени с соблюдением достоинства России, интересов Добровольческих Армий и края. 5) По поводу действий Генерала д’Ансельма делается сношение с Французским Правительством».

Если Генерал д’Ансельм и Полковник Фрейденберг вели свою кампанию против Добровольческой Армии, все же ощупью и осторожно, то приехавший в Одессу Генерал Франше д’Эспере пошел против Добровольческой Армии открыто, резко и решительно. Прибыл он, по-видимому, уже с предвзятыми мнениями и готовыми решениями и прежде всего имел беседу с Андро, совершенно не интересуясь мнениями представителей тех кругов, которые стояли на позиции поддержки Добровольческой Армии и считали ее единственной основой спасения и возрождения России.

Вскоре Генералам Санникову и Гришину-Алмазову было предложено уехать в Екатеринодар, а военным губернатором Одессы был назначен Генерал Шварц, ничего общего с Добровольческой Армией не имевший и служивший ранее у большевиков. Однако и Генерал Шварц, по-видимому учитывая шаткость своего положения, обратился с просьбой к Главнокомандующему об утверждении своего назначения.

14 марта Главнокомандующий телеграфировал Генералу Франше д’Эспере: «Генерал Шварц донес мне, что он назначен Генерал-Губернатором и Командующим войсками Одесской зоны. Устранение назначенных мною властей повергло меня в полное недоумение. Я убежден, что и Вы признаете необходимость нашей совместной согласованной работы. Полагаю, что в этом деле кроется недоразумение, которое может вызвать серьезные последствия. Поэтому считаю особенно желательным скорейшее свидание. Положение на фронте лишает меня возможности, к крайнему моему сожалению отлучиться из моей Главной Квартиры хотя бы на сколько-нибудь продолжительный срок. Вот почему я предлагаю Вам назначить свидание в одном из портов, не очень отдаленном от Новороссийска, если возможно не далее Севастополя. Если Вы разделяете мое мнение, я прошу Вас назначить место и день свидания».

В то же время Начальник Штаба Главнокомандующего телеграфировал Командующему Добровольческими войсками в Одессе Генералу Мельгунову: «Главнокомандующий в виду происшедших событий приказал Вам оставаться на месте, занимая выжидательное положение и донося обстановку сюда. В оперативном отношении подчиняться Французскому Командованию, оберегая Добровольческие части».

Одновременно Главнокомандующий приказал Генералу Драгомирову: «Прошу сделать распоряжение, чтобы все официиальные сношения с Одессой делались не с самозванцами, а с лицами, назначенными ранее Командованием, или через Бернацкого. В частности по военным вопросам — с Генералами Мельгуновым и Тимановским».

Такая, совершенно не отвечающая обстановке и подрывающая престиж Добровольческой Армии, политика французов, несмотря на целый ряд предупреждений и указаний со стороны Главнокомандующего Вооруженными силами на Юге России, незамедлила повлечь за собой неизбежные последствия.

Уже 6 марта произошло неудачное для Союзников столкновение с большевиками под Березовкой.

В этом бою участвовали 2-ой и 3-ий эскадроны Сводного кавалерийского полка Добровольческой Армии. По донесениям командиров эскадронов, у Союзников было три батальона греков, один батальон зуавов, 6 орудий и 5 танков. Большевики, обстреляв Союзные войска из 2-х орудий — одного легкого и одного тяжелого, развернули жидкую цепь и повели наступление на центр расположения французов. В это время в мест. Березовка, в тылу позиции, раздалась беспорядочная стрельба. Французы и греки дрогнули. Начальник отряда Капитан Жэ пытался остановить бегущих, но тщетно. При отступлении Союзники бросили весь обоз, оружие, снаряжение и даже шинели. Незначительная часть отступающих Союзников была остановлена подошедшим из резерва греческим батальоном у ст. Славяносербск, остальные отошли прямо на Одессу. Особенно сильна была паника на мосту через реку Березовку, где были оставлены все орудия и все танки.

Вскоре после этого большевики сосредоточили свои войска для наступления на Одессу.

Политика Французского Командования в Одессе, так настойчиво стремившегося в своем конечном результате к увеличению обороноспособности Одессы и ради этого не брезговавшего никакими путями, в конце концов в этом отношении ничего не достигла.

Все распоряжения Французского Командования вносили лишь путаницу и подрывали престиж как Франции, так и Добровольческой Армии.

В результате подобной политики, Генерал д’Ансельм по приказанию Генерала Франше д’Эспере, которое, якобы, последовало из Парижа, 23 марта 1919 года очистил Одессу, эвакуируя французские войска частью морем, частью сухим путем в Румынию. В Румынию же отошли и Добровольческие части.

Оставление Одессы произошло внезапно и должно было быть совершено в течение 48 часов, при чем Главнокомандующий Вооруженными силами на Юге России не был об этом предупрежден вовсе.

Вскоре Одесса с ее многолюдным населением и огромными запасами, принадлежащими как французским, так и русским войскам, была занята большевиками.

26 марта Главнокомандующий телеграфировал Генералу Франше д’Эспере: «Только вчера 26 марта я узнал, что французские войска оставляют Одессу, дав невыполнимый срок на ее эвакуацию, а Добровольческая бригада направлена в Аккерман. Французское Командование не нашло даже нужным предупредить меня об этом. Теперь трудно предугадать даже огромные исторические последствия этого шага. Во всяком случае полагаю, что Добровольческая бригада имеет нравственное право на всякую помощь и прежде всего на немедленную отправку ее морем в полном составе с артиллерией и обозами на присоединение к русской армии в Новороссийск».