Белая Армия

К 22 марта в Одесском районе находились:

• а) Части Вооруженных сил Юга России: Бригада Генерала Тимановского — 3350 штыков, 1600 сабель, 18 легких орудий, 8 гаубиц, из них половина шестидюймовых, и 6 броневых машин. Бригада находилась на фронте в 30-40 верстах от Одессы и лишь небольшой отряд, около 400 штыков, был расположен в самом городе.
• б) Союзные войска: две французских, две греческих и часть румынской дивизии, — всего до 30-35 тысяч штыков и шашек.

Этих сил, как показывал опыт Добровольческой Армии, было совершенно достаточно не только для удержания Одесского района, но и для овладения всем Юго-Западным краем с Киевом. Но по заявлению самих французов войска их были не надежны, и у Французского Командования не было полной уверенности, что боевые приказы будут ими выполняться.

Что же касается греков, то настроены они были отлично, но не имели своей артиллерии, средств связи, находились в подчинении Французского Командования и были в общем совершенно не самостоятельны.

Против этих войск со стороны большевиков действовали лишь два советских полка местного формирования и ряд многочисленных, наскоро организованных отрядов, — всего не более 15 тысяч штыков и шашек.

Благодаря крайней инертности Французского Командования, — большевики одержали ряд частных успехов, несмотря на численное превосходство Союзников.

Страшась потерь и неустойчивости своих войск, Французское Командование решило по опыту Салоникского укрепленного района создать и в Одессе «укрепленный лагерь».

Немедленно после этого было приступлено к инженерным работам.

Таким образом до 20 марта не было абсолютно никаких признаков, которые могли бы указать на возможность экстренной эвакуации союзных войск из Одесского района.

Вечером 20 марта Французское Командование в Одессе получило директивы из Парижа.

На следующий день Начальнику Штаба Юго-Западного Края Генералу Мельгунову, Французское Командование сообщило о перемене политики Франции в русском вопросе, указав на то, что Министерство Клемансо пало, вследствие отказа Парламента в кредитах на восточные операции и что от Пишона получена телеграмма о выводе всех войск из пределов России в трехдневный срок.

Во исполнение этого распоряжения Генерал д’Ансельм, Командующий союзными войсками в Южной России, приказал закончить эвакуацию Одессы в 48 часов, каковой срок был также дан для эвакуации расположенных в городе Одессе Русских войсковых частей и тыловых учреждений.

Бывшая на фронте бригада Генерала Тимановского находилась в подчинении Начальника 30-ой французской дивизии Генерала Нерель. Согласно инструкции Главной Квартиры № 2 от 20 марта за № 7486 § 3, — войска Генерала Нерель должны были отходить к Румынской границе, по путям севернее Одессы, минуя самый город. В § 5-той же инструкции было указано, что в случае отступления к Днестру, задача возложенная на Русскую Добровольческую Армию будет дана дополнительно.

Русским частям и учреждениям, расположенным в городе Одессе Французским Командованием были назначены три направления: на Новороссийск, Константинополь и Констанцу, причем оба последних пункта должны были явиться лишь этапом для дальнейшего направления их в Сибирь к Адмиралу Колчаку, что, по-видимому, совпадало с желанием Генерала Шварца и некоторых политических партий, интриговавших против Добровольческой Армии.

Для каждого направления было предоставлено по несколько транспортов.

Желая подготовить общественное мнение к факту оставления Одессы союзными войсками, — Генерал д’Ансельм издавал приказ, в котором доводил до сведения населения, что в виду невозможности подвезти в ближайшее время достаточного количества продовольствия, им принято решение уменьшить в Одессе число жителей путем ее частичной эвакуации. Этот приказ появился в газетах 21 марта. Одновременно, все служащие в различных государственных и общественных учреждениях по требованию Французского Командования, были спрошены о том, куда бы они хотели выехать из Одессы, при чем было предложено на выбор упомянутые три направления.

Есть данные предполагать, что приказ этот не явился полной неожиданностью для Французского Командования, так например: Полковник Фрейденберг, получив за неделю до эвакуации месячный отпуск, во Францию не уехал, дел своему заместителю Полковнику Жермен не сдал и, по получении приказа об эвакуации, фактически взял все дело эвакуации в свои руки.

В первый же день эвакуация города приняла до нельзя беспорядочные формы; произошла полнейшая сумятица, прежде всего потому, что французы захватили себе несколько русских транспортов, ранее ими же самими предназначенных для эвакуации русских. Лица, которым были отведены места на захваченных транспортах, оказались за бортом и устремились на пароходы, оставшиеся еще в распоряжении Русских властей. А в тоже время, Управление Андро, не будучи в этом осведомлено, продолжало выдавать билеты на те именно транспорты, которые уже были захвачены французами.

В первый же день, 21 марта, началась эвакуация и французских войск, носившая сумбурный и панический характер.

Состояние французских войск, близкое к полной деморализации тотчас же подняло дух местных большевиков. Немедленно проявил кипучую деятельность, до тех пор существовавший лишь нелегально местный совдеп, который выпустил воззвание к населению, посадил во все банки комиссаров, наложивших запрет на хранившиеся там суммы и развил широкую агитацию среди рабочих.

Психика обывателя, благодаря происшедшим внезапным переменам была настолько потрясена, что ко всем распоряжениям большевиков, как будущей власти, невольно относились внимательно. Судовые команды, подчинившись распоряжению большевицкого штаба, забастовали и сошли на берег, предварительно испортив на большинстве судов машины. Это окончательно осложнило эвакуацию.

В городе начались отдельные случаи убийств большевиками добровольцев и разоружения греческих солдат. Из тюрьмы были выпущены все, как политические, так и уголовные преступники.

С утра 22 марта весь город был запружен беженцами. Все старались попасть на какой-нибудь пароход, безразлично куда бы он ни шел, лишь бы только у него была исправна машина и имелся уголь, чтобы хотя выбраться из порта. Однако таких пароходов было мало, приходилось занимать и совершенно безнадежные суда. В течение всего дня 23 марта французы выводили такие суда на внешний рейд, где они усилиями самых же пассажиров и при весьма слабой помощи союзников, кое-как чинились и уходили каждый в своем направлении. Вывести все суда из порта все-таки не удалось.

В полдень 23 марта власть в городе перешла в руки совета рабочих депутатов.

Французское Командование и городская дума официально признали его; с этого момента большевики стали полными хозяевами положения. Для того, чтобы побудить французов оставить в Одессе русскую торговую флотилию, совдеп командировал на французский линейный корабль «Жюстис» депутацию, вступившую в переговоры с французским морским командованием.

Судя по большевицкой радиотелеграмме, переговоры продолжались около двух часов и с обеих сторон носили самый вежливый характер. Впрочем, эти переговоры никаких последствий не имели, так как почти все суда, стоявшие в Одесском порту (более 20), французы предназначили для перевозки своих войск, военных припасов и местных французских и греческих колоний, а те немногие, не успевшие в этот день выбраться на внешний рейд суда, были уже окончательно испорчены самими же большевиками.

Впоследствии, для предотвращения помехи эвакуации со стороны большевиков, в городе недалеко от порта была установлена линия зоны, в пределах которой французы оставались до последней минуты полными хозяевами положения. Прочая часть Одессы, в которой находились все банки, общественный и государственные учреждения продолжали оставаться в руках большевиков.

При такой обстановке, эвакуация города с миллионным населением, громадными запасами военного имущества, материалов и массою различных учреждений, конечно, не могла быть закончена в 48-ми часовый срок: это оказалось фактически не выполненным и последние французские суда покинули рейд Одессы только 26 марта, т. е. спустя более чем 72 часа по истечении двухдневного срока.

Таким образом назначенный черезмерно короткий срок эвакуации отнюдь не вызывался обстановкой ни военной, ни политической и мог быть смело увеличен до недели, в течении которой при спокойных и надлежащих распоряжениях Русских властей можно было бы упорядочить эвакуацию, вывезти беженцев и наиболее ценное имущество. А между тем, всеми предшествующими своими распоряжениями Французское Командование лишь дезорганизовало Русское управление, лишило власти представителей Командования вооруженных сил Юга России и привело к тому, что предполагаемая планомерная эвакуация вылилась в паническое и постыдное бегство.

При этом тяжко пострадали лояльное население города и в особенности семьи чинов Добровольческой Армии. Брошенные на произвол судьбы, потеряв последнее свое достояние, они в небольшом лишь числе, голодные и нищiе, спаслись на транспортах. Большая же часть их была брошена и обречена на все ужасы большевицкого насилия а, может быть, и на гибель в Одессе...

Бывшая на фронте и состоявшая в подчинении Генералу Нерель, бригада Генерала Тимановского, после очищения греками линии железной дороги, 23 марта начала отходить из района деревни Малый Буялык к Одессе. У станции Одесса — Сортировочная Временно Командующий бригадой Генерального Штаба Полковник Ерофеев получил от Французского командования приказание, — не заходя в город, в виду захвата его рабочими, следовать через большой Куяльник, Усатово в деревню Дальник, где и расположиться на ночлег. 24 Марта Bp. Командующий бригадой не получив ни от кого никаких указаний, направил бригаду в деревню Беляевку, куда прибыл днем 26 марта и приступил совместно с находившимися там польскими войсками, к постройке моста через реку Днестр, предполагая здесь переправиться в Бессарабию.

Начальник бригады Генерал Тимановский находился в это время в Одессе. 21 Марта ему было сообщено об эвакуации. Генерал д’Ансельм письменно заявил Генералу Тимановскому, что не допустит никаких беспорядков в городе, открыв в случае возникновения их артиллерийский огонь со стоящей на рейде эскадры. Однако, как уже говорилось, 22-го марта на улицах города появились вооруженные рабочие и еврейские организации, которые расстреливали чинов Добровольческой Армии, чему, как это не странно, Генерал д’Ансельм совершенно не препятствовал.

Одновременно Генерал д’Ансельм сообщил о том, что все чины Добровольческой Армии должны получить шестимесячный новый оклад содержания. 22 марта Генералу Тимановскому с большим трудом удалось добиться у Генерала Шварца разрешения на выдачу аванса из Одесской конторы Государственного банка в размере 75 миллионов рублей. Посланные в этот день лица в банк, по формальным причинам денег получись не могли, при чем ни вновь образованная русская администрация во главе с Андро, ни Французское Командование не оказали в этом случае никакой поддержки. Кроме указанной суммы Генералом Шварц было обещано выдать не менее 800 000 крон для жизни бригады в первые дни ее перехода за границу.

23 марта, когда местные большевики при полном непротивлении французских войск заняли улицы и учреждения Одессы, Генерал Тимановский в сопровождены броневого автомобиля проехал к Генералу д’Ансельм и изложил тяжелое материальное положение бригады. Генерал д’Ансельм своим честным словом обещал Генералу Тимановскому вечером того же дня выдать около 10 миллионов иностранной валютой, которые должны были быть получены от бывшего Начальника Штаба Полковника Фрейденберга. Несмотря на беспорядки в городе, Генерал Тимановский, не желая терять времени, послал вооруженный отряд в Государственный банк за получением денег по ассигновке полученной от Генерала Шварца. Отряд встретил сопротивление и не достигнув банка едва смог пробиться обратно. Имея в своем распоряжении всего около 400 штыков, бывших в городе, Генерал Тимановский не мог ввязаться в бой на улицах города, чтобы добиться получения денег.

Положение этого небольшого отряда, постепенно становилось все более и более угрожающим, поэтому после разрешения полученного от Генерала д’Ансельма, Генерал Тимановский, вечером 23 марта с боем, неся потери вывел отряд из казарм за город.

В тот же день к Генералу д’Ансельму, были командированы два броневых автомобиля за получением обещанных денег. В одном из них отправился Bp. и д. Начальника Штаба бригады Генерального Штаба Капитан Капнин с соответствующей доверенностью, который с боем прошел через город и явился Генералу д’Ансельму.

Однако, несмотря на данное последним честное слово, Капитан Капнин денег не получил. Генерал д’Ансельм ответил так: «Деньги не могут быть выданы немедленно; необходимо произвести казначейскую операцию, что возьмет два или три дня. Вся Добровольческая бригада должна немедленно отправиться на Фонтаны, — первый пункт назначения, как сегодня утром просил Генерал Тимановский, и далее в Овидиополь, где она получить распоряжение относительно погрузки. Крайне важно, чтобы дороги на Аккерман были бы свободны сегодня ночью. Суда, находящиеся в Одесском порту или рейде ни одного военного для погрузки не примут. Условия погрузки Русских Добровольцев из Овидиополя будут указаны в ближайшем будущем».

800 000 крон, обещанных Генералу Тимановскому Генералом Шварцем тоже получись не удалось, так как последний находился уже на пароходе и проникнуть к нему без боя было невозможно. Вскоре Генерал Шварц, выдав заблаговременно шестимесячный оклад содержания себе, всем чинам своего Штаба и не позаботившись совершенно о Добровольцах, дравшихся на фронте, оставив их и их семьи совершенно без средств, отплыл благополучно из Одессы.

Вечером 23 марта Генерал Тимановский получил приказание Генерала д’Ансельма, переданное ему через Генерала Бориуса: «Генерал д’Ансельм поручил мне передать Вам категорический приказ сегодня же вечером покинуть Одессу и направиться на Аккерман через Бол. Фонтан со всеми русскими войсками еще находящимися в Одессе».

В тот же день части бригады, находившиеся в окрестностях Одессы, перешли в Овидиополь. Вся же бригада Генерала Тимановского, сосредоточившаяся к 24-му марта в деревне Беляевка, переправиться через построенный мост в Бессарабию не смогла, так как от Генерала д’Ансельма было получено следующее приказание: «Части Добровольческой Армии, находящиеся теперь в Аккермане будут 8-го апреля в течение одного дня на баржах отправлены в Бугас и будут находиться в распоряжении Адмирала Куве, находящегося на корабле «Вальдек Руссо». Части находящаяся в данное время в Овидиополе немедленно отправятся на Бугас левым берегом Днестра».

Для получения подробных указаний о погрузке на транспорты Генерал Тимановский вместе со своим Начальником Штаба и Начальником французской 156 дивизии Генералом Бориусом, на дрезине прибыл на станцию Бугас, где и получил личное приказание Генерала д’Ансельма. Выяснилось, что на транспорты будут погружены лишь люди с винтовками и патронами, пулеметы, телефонное имущество и багаж. Вся же материальная часть артиллерии, автомобильных частей, обозы и лошади должны были быть оставлены французам. При этом Генерал д’Ансельм в присутствии многих французских и русских офицеров заявил, что за все оставляемое имущество и лошадей будет уплачено Генералу Деникину или Генералу Тимановскому. То же самое 26 марта, было им подтверждено письменно на имя Генерала Тимановского: «Французское Командование не уполномочено выдавать денежные авансы войскам Русской Добровольческой Армии, но в виду крайней необходимости и принимая во внимание численность этих войск, казалось бы, следовало применить следующий способ: Русская Добровольческая Армия уведомит о материалах и припасах всех родов, каковые она считает лишним перевозить морем, или которые невозможно будет погрузить (например лошади). Будет составлен список этим материалам, который союзным командованием будет учтен при получении его от частей Русской Добровольческой Армии. Генерал Тимановский благоволит уведомить соглашается ли он на такое решение вопроса и в случае утвердительного ответа, сообщить как можно скорее сведения об оставляемом им материале».

Одновременно Командиру 21 стрелкового полка 156 французской дивизии Генералом Бориусом было отдано распоряжение: «Командиру батальона Сен-Жюльен 21 стрелкового полка, поручается составление описи и охрана материала оставляемого Русской Добровольческой Армией у восточного входа первого моста в Бугас. В зависимости от обстоятельств этот материал надлежит, либо перевезти на правый берег Днестра, либо на месте уничтожить. Полковнику, Командиру А. Д. 156 надлежит назначить достаточное количество людей для приема и временного размещения на острове Бугас лошадей Русской Добровольческой Армии. Ему же надлежит одновременно с приемкой лошадей получить от Русской Добровольческой Армии, весь имеющийся еще у них фураж и зерно».

В течение 27 и 28 марта шло сосредоточение бригады на острове у станции Бугас. Движение совершалось по сыпучим пескам, на протяжении 7 верст, при чем по пути приходилось преодолевать железнодорожный мост с решетчатым настилом, который французы не приспособили к движению повозок сами, и не позволили сделать это русским. Мост был занят французским караулом, который по своему произволу, а иногда и по приказу Генерала Бориуса, прекращал движение русских повозок, людей и лошадей. Поведение французских начальников в этих случаях было пренебрежительным и вызывающим. Французы думали лишь о спасении своего имущества, которое перевозилось по железной дороге, а русских заставляли бросать и то немногое, что ими было взято с собой и с таким трудом тащилось по пескам.

К полудню 28 марта вся бригада сосредоточилась на острове. В ожидании погрузки, более двух суток, бригада находилась в самых печальных условиях: без крыши, без продовольствия и фуража, в состоянии полной неопределенности и дергания взад и вперед.

В ночь с 28 на 29 марта бригада была неожиданно передвинута на правый берег реки Днестра, в районе непосредственно к западу от станции Бугас, при чем помещения даже для раненых и больных предоставлено не было. Условия жизни были настолько тяжелы, что Генерал Тимановский 29 марта доносил Генералу д’Ансельму: «Докладываю: 1) Если сегодня не будет доставлено, хотя бы к вечеру продовольствие на 5 000 человек, то я уже завтра не могу отвечать за действия своих частей. 2) На месте бивака всего два колодца. К лиману же за водой, через железную дорогу не пропускают. Необходимо разрешение на пропуск к лиману. 3) Лошади начинают падать от голода. Необходима немедленная присылка приемной комиссии для их приема. С другой стороны необходимо оставить для всех частей хотя бы 50 лошадей и доставить для них фураж. Необходимо немедленное оказание помощи больным и раненым, находящимся до сих пор на открытом воздухе. Больных уже теперь не менее ста человек. Есть случаи серьезных заболеваний. 5) Прошу письменного разрешения на пропуск в Аккерман интендантской комиссии в составе 10 человек, под начальством бригадного интенданта, для закупки продуктов за деньги. 6) Прошу письменного разрешения на проезд в Бухарест трех моих офицеров, для личного доклада Генералу Геруа. 7) Прошу ответить на каждый пункт, в виду важности каждого».

Не успели еще части перевезти на новый бивак свое имущество, как около 12 часов, последовало новое приказание Генерала Бориуса, об обратном переходе бригады на левый берег реки для немедленной погрузки на транспорты, что и было выполнено.

Погрузка первого транспорта была закончена вечером 30 марта и транспорты начали отходить в Тульчу.

Утром 30 марта к Генералу Тимановскому, на транспорт прибыл французский офицер, с переводчиком Князем Гагариным и предложил 150 000 рублей за русскую материальную часть, оставленную на левом берегу Днестра и принятую 156 пехотной французской дивизией.

Такая ничтожная сумма, за то, громадной ценности имущество, которое было оставлено французам, по их же требованию, конечно, принята быть не могла. Отклоняя это унизительное предложение Генерал Тимановский донес Генералу д’Ансельму:

«Во время пребывания в Одессе, когда было уже решено оставление ее, мне для бригады в предпоследний день перед уходом, Генералом Шварцем было разрешено получить 75 000 000 рублей. Я их не получил, так как при попустительстве французского караула, в Государственный банк были допущены депутаты совета рабочих депутатов (большевики), а на следующий день 23 марта даже их караулы. Взять деньги с боя у меня не было сил.

Генералом Шварцем было обещано 800 000 крон. Я их не получил, так как Генерал Шварц с Вашего разрешения сел на пароход, куда пройти за деньгами я без боя также не мог. В результате деньги эти увезены Генералом Шварцем, увезены неизвестно куда.

23 марта утром, при свидании со мной у Вас, Вы мне обещали честным словом выдать 10-20 миллионов иностранной валютой, на содержание Добровольцев. Деньги должны были быть получены в тот же день вечером у Полковника Фрейденберга. Когда же вечером мой Начальник Штаба Капитан Капнин с боем на двух броневиках прибыл к Вам, то в деньгах было отказано и в письменной форме был дан ответ: «Деньги не могут быть выданы немедленно; необходимо произвести казначейскую операцию, что возьмет два или три дня». Бумага эта за Вашей подписью и печатью имеется у меня. Деньги же от Вас так и не получены.

26 марта на мосту у ст. Бугус, когда выяснилось, что посадка на транспорт будет произведена только людей, пулеметов и багажа, а вся материальная часть и лошади бросаются, — Вами было обещано, за все оставленное имущество, снаряжение и лошадей уплатить мне или Генералу Деникину. Во исполнении этого приказа вся материальная часть артиллерии, обоз, лошади, броневые и легковые автомобили мною оставлены на берегу.

Сегодня 30 марта ко мне на транспорт прибыль от Генерала Бориуса французский офицер, в сопровождении переводчика Князя Гагарина. Офицер привез 150 000 рублей русской валютой, не идущей за границей, за нашу материальную часть, принятую 156 пех. дивизией, считая это совершенно недостаточными такую ничтожную сумму для 6 000 человек (имеющихся у меня) принять не могу.

Остаюсь без денег, как на месте, так и на будущем пункте остановки.

Исполняя все Ваши приказания по приказу Генерала Деникина, я никогда не мог предполагать тех незаслуженных оскорблений, унижений, который выпали на меня и на подчиненные мне части. Неужели только за то, что Добровольческая Армия одна осталась верной Союзникам, когда весь фронт развалился... Вверенные мне части благодаря голодовки, мотаниям по постам взад и вперед, лишению материальной части, которую мы с таким трудом приобретали настолько были озлоблены, что мне стоило большого труда и спокойствия, чтобы удержать их в рамках подчинения.

Расставаясь теперь с Вами, Ваше Превосходительство, я по долгу совести и чести доношу Вам, что таких унижений и оскорблений Высшего Французского Командования по моему адресу, по адресу русского Генерала, который работает с Францией 5-ый год, который погон своих не снимал и лица своего не запачкал — я никогда не ожидал.

Все же льщу себя надеждой, что все это не заслуженное мною, как Командующим Добровольческой Армией, послужить, быть может, во славу и процветание Франции, которой я никогда не изменил, и не изменяли все те, которые со мной.

Примите уверение в совершенном почтении, Генерал Тимановский».

По прибытии бригады в Тульчу Французским Командованием было предложено, всему составу бригады сдать оружие. Однако, когда Генерал Тимановский заявил, что он, считая себя Начальником союзной части, может это исполнить, не иначе как по приказанию Генерала Франше д’Эспере или Вертело, бригада была пропущена в город с оружием в руках, и лишь во время стоянки в городе по распоряжению Генерала Тимановского, чины бригады ходили без оружия.

Части бригады были размещены в разрушенных домах и казармах без окон и дверей.

Все чины бригады получали лишь половину французского пайка и потому жили впроголодь. Купить было не на что. Украинские деньги, который только и имелись в бригаде не имели определенного курса и почти не принимались. Варка пищи была затруднена до крайности, так как походные кухни, по приказанию французов были оставлены у Бугуса. Санитарная часть была поставлена очень плохо: город больных и раненых не принимал, а имеющиеся в бригаде средства не позволяли оборудовать лазареты собственным попечением.

По настоянию Французского Командования, бригада лишилась всей своей материальной части и конского состава. Между Каролина Бугас и станцией Бугас, благодаря открытому противодействию французских начальников, было оставлено: 18 легких, 4 — 48 линейных и 4 шестидюймовых орудий, 6 бронированных автомобилей, 10 грузовых и 25 легковых автомобилей, 40 походных кухонь, 600 парных повозок, 3000 лошадей, не считая при этом цейхгаузов с громадным количеством продовольствия, обмундирования, снаряжения и белья, брошенных в Одессе.

***

Части вооруженных сил Юга России в Одесском районе в продолжении многих месяцев доблестно сражавшаяся бок о бок с Союзниками против большевиков, в тяжелое время оставления Одессы и отхода в Румынию ни только не получили никакой помощи со стороны Французского Командования, но, вынеся целый ряд оскорблений от французских начальников, исключительно вследствие распоряжений Французского Командования вынуждены были оставить почти всю материальную часть, лошадей и обоз, т. е. все то, что составляло особенную ценность и было до крайности необходимо Вооруженным силам Юга России.