Белая Армия

Екатеринодар, 20 июля 1919 г.

Когда приступили к организации гражданского управления при Добровольческой Армии, в числе намеченных ведомств значилось Управление исповеданий. Долгое время это ведомство существовало только в проекте, потому что не было лица, которое было бы силой вещей предназначено стать во главе его, да и дел, относящихся к кругу его ведения, было немного — вся территория управления Добровольческой Армии первое время не превышала полторы губернии.

Первым толчком для движения дела была мысль, зародившаяся в церковных кругах, — о необходимости создать временный орган высшего церковного управления для объединения епархий впредь до освобождения Москвы и соединения с Патриархом. Мысль эта была поддержана Одесским митрополитом Платоном, который прибыл в Екатеринодар после эвакуации Одессы на пути в Америку, куда поехал для пропаганды. Было предположено создать Церковный собор из представителей всех епархий в районе действий Добровольческой Армии. Ген. Деникин весьма сочувственно отнесся к этой мысли, дал для этого нужные средства, и в конце мая в Ставрополе собрался Церковный собор. Из Екатеринодара выехал специальный поезд с членами Собора.

После всех виденных мною на юге городов — Ростова, Новочеркасска и, особенно, Екатеринодара, Ставрополь произвел на меня впечатление наиболее русского города. Это была настоящая глухая провинция, с прекрасными церквами, простором, и патриархальностью своего облика. H. Н. Львов, также участвовавший на Соборе, пришел в восторг от улиц, заросших травою, по которым мирно гуляли свиньи. Мирный сонный Ставрополь был каким-то антиподом беспокойной суете и кипению мутной воды в разных самостийных центриках, которые думали только о том, как бы им отмежеваться от России. В городе была масса зелени. При архиерейском доме была целая роща, спускавшаяся оврагом. Город был живописен, и на нем действительно лежала печать поэтической лени и прелести захолустной русской провинции, поэзия нетронутой целины, дремлющих под спудом сил и добродушного полудремотного отрицания страстей.

Видно было, что Собор был крупным событием для ставропольцев. Дома были украшены флагами. По улицам стояли толпы народа, которые с любопытством встречали нас, когда мы ехали с вокзала на извозчиках и грузовом автомобиле, с трудом осиливавшим высокий подъем среди города.

Членов Собора разместили в различных духовных учреждениях. В Ставрополе были громадные казенные здания, которые могли вместить сколько угодно народа.

Открытие Собора началось с торжественной литургии, которую служил престарелый Архиепископ Агафодор Ставропольский в сослужении со всеми съехавшимися епископами и духовенством. Когда-то деятельный, умный и почтенный иерарх, составивший учебники, на которых воспиталось не одно поколение в духовных школах, Архиепископ Агафодор на склоне своих лет впал в совершенное детство. Он не узнавал людей, с которыми имел постоянные сношения, ничего не помнил и с трудом двигался, постоянно нуждаясь в опоре, но старость его была почтенная, в нем чувствовалось угасание чистой незлобивой души, и все с почтением и жалостью смотрели на его старческую беспомощность.

Собор выбрал его своим почетным председателем, а действительным председателем — старшего после него Архиепископа Донского Митрофания. Товарищами к нему избрали Архиепископа Таврического Димитрия, протопресвитера о. Георгия Шавельского и меня.

На открытие Собора приехал Деникин, произнесший приветствие, на которое ответил Митрофаний.

Собор продлился всего 4 дня. За это время был принят проект временного высшего Церковного управления из трех епископов, двух священников и двух мирян, были произведены выборы, составлены послания к пастве и к православным восточным Церквам. Попутно были затронуты и другие вопросы, но в общем они были скомканы. Вообще говоря, Собор производил гораздо больше впечатление делового съезда, чем Собора. Выборы в него были произведены наспех, не от епархий, а от епархиальных советов, куда попали хозяйственные батюшки; меня поражала та плоскость серого обыденного утилитаризма, в которой вращались все их рассуждения, — никакого духовного подъема не замечалось. На фоне материальных интересов сильно давали себя чувствовать самостийные течения и анархические настроения. Представители Дона резко запротестовали против предложения определить местопребывание будущего высшего временного управления городом, где будут находиться гражданские установления Добровольческой Армии. Они признались, что на Дону существует столь сильное предубеждение против Гражданского управления Добровольческой Армии, что, если они вернутся домой с таким постановлением, то они опасаются, что Круг будет отказывать им в кредитах на церковные нужды, отсылая их к Добровольческой Армии. С трудом удалось найти примирительную формулу, в том смысле, что местопребывание высшего Церковного управления определяется им самим в согласии с Высшим командованием Добровольческой Армии. В полном одиночестве на Соборе оказался Архиепископ Екатеринославский Агапит, хитрый и лукавый хохол, который приветствовал Петлюру по вступлении его в Киев и, как потом стало выясняться, сыграл более чем двусмысленную роль, возглавляя провозглашенную Петлюрой «автокефальную» Украинскую церковь. Он резко запротестовал против предложения Собора выделить из Екатеринославской епархии самостоятельную Ростовско-Таганрогскую епархию, но потом струсил и подчинился.

Вообще, епископат, как и всюду, был слабо представлен. Были почтенные и симпатичные люди, но сильных руководителей не замечалось. Все с уважением относились к председателю Собора Архиепископу Митрофанию, но это был старый монах, не любивший и не умевший руководить собраниями. Товарищем его был Архиепископ Таврический Димитрий, родом грузинский князь, но пылкий противник грузинской самостийности. Это был красивый старик, ликом напоминавший иконы св. Николая Мирликийского, с чисто южной горячностью и стремительностью. Он был чист и незлобив, как ребенок, но постоянно горячился, весь вспыхивал и несся на кафедру, чтобы против чего-нибудь протестовать. У него был друг, Епископ Челябинский Гавриил, с которым я ближе познакомился в вагоне, на обратном пути из Ставрополя, и который произвел на меня наибольшее впечатление изо всех, кого я видел на Соборе.

Внешность Преосвященного Гавриила отнюдь не соответствовала его внутреннему облику. Толстый, обрюзгший, с большим отвислым животом, он на первый взгляд совершенно не производил духовного впечатления, но, когда мы ехали в вагоне, он очень скоро овладел всеобщим вниманием. Это был тонкий и глубокий богословский ум, и, вместе с тем, в нем чувствовалась верная церковная струя. Он был знатоком Священного Писания и богослужения, и никого я не видел, кто бы так воспринимал все красоты и того и другого. Он был тонким эстетом Божьего слова. Можно было с наслаждением слушать, например, его комментарии к притче о блудном сыне. Он раскрывал тонкие красоты и глубину мыслей в таких местах Священного Писания, мимо которых громадное большинство проходит с повязкой на глазах, не замечая их. Не было такого вопроса, самого сложного и трудного в области богословия — о смысле творения, сущности зла, будущей загробной жизни, на который он не дал бы обстоятельного ответа в духе чистой церковности. Ему самому доставляло удовольствие беседовать обо всех предметах, он говорил порою с истинным вдохновением, и порою, незаметно для него самого, из его глаз текли слезы. Высокое настроение порою сменялось блестящим остроумием. Он обладал замечательной способностью подражать, изображал в карикатурном виде архирейский хор и голос протодиакона, подчеркивая всю пошлость тех условных «красот», которые заставляют умиленно взыхать благочестивых старушек, приятно щекоча их нервы. Иногда, чуть заметно изменив тембр голоса, он так подражал кому-нибудь из присутствующих епископов или священников, что трудно было не рассмеяться.

Епископ стоял у открытого окна в коридоре вагона. Вокруг него столпились члены Собора, другие епископы, священники и миряне, и простояли целые часы до глубокой ночи, внимая его вдохновенным речам. Я прослушал его до двух часов ночи. На следующее утро он снова зазвал меня к себе в отделение, и снова полились речи в ответ на вопросы, которыми его осыпали.

Вернувшись в Новороссийск, я послал к нему своего сына Костю, который перед отъездом в полк должен был поехать в Екатеринодар, чтобы записаться и получить обмундирование. Он этим воспользовался и для того, чтобы поговеть перед походом, и исповедовался у епископа, который был с ним очень мил и гулял вместе с ним, беседуя на интересовавшие Костю вопросы. «Фрателе Константин», добродушно звал его епископ.

Вскоре после Ставропольского Собора, вопрос об учреждении в составе гражданского управления особого органа исповеданий снова стал на очередь. Я получил приглашение заняться разработкой положений и штата для небольшой канцелярии Временного Управления исповеданий. До этого мне предлагали поехать представителем Добровольческой Армии в Константинополь, но с отъездом Кости на фронт и развитием наших военных успехов, вследствие коих генерал Деникин отдал приказ о походе на Москву, меня потянуло остаться в России и принять участие в общей работе по восстановлению России. Я принял предложение и переехал в Екатеринодар, где и пишу эти строки.

Ростов на Дону, 13 авг. 1919 г.

Приехал сюда вчера, остановился в Московской гостинице. Только по приезде узнал, что приказ о моем назначении состоялся 7-го, но я числюсь начальником Временного Управления исповеданий уже с 16-го июля. Никого не нахожу на место директора своей канцелярии. Вообще, людей нет, — хоть шаром покати. Я обращался решительно ко всем, кто имеет возможность видать и знать людей. Во всех управлениях — громадный недостаток в людях. Как возможно при таких условиях проведение таких реформ, как, например, аграрная, требующая целой армии хороших исполнителей на местах? При этом, большевики беспощадно расправляются с интеллигенцией. Я слышал, что в одном маленьком уездном городке Богучаре было расстреляно 150 человек. (По счастью, это оказалось неверно, как я услышал от только что при ехавшего из Воронежа губернатора С. Д. Тверского (10-го сентября)

Военные вести неважные. Камышин пришлось сдать, потому что Врангель не получил во время подкреплений, которых требовал. Теперь их посылают, но поздно, и можно было бы избежать больших потерь. Говорят, Врангель взбешен невниманием Главного Командования к своим просьбам. Неблестяще и на донском фронте, в валуйском направлении, куда вклинились красные, но это наступление рассчитывают ликвидировать движением на Курск, которое обхватит тыл красных. Между тем, казачий генерал Мамантов совершил рейд в Тамбов и Козлов и так далеко зашел в тыл красным, что теперь сам оказался отрезанным от наших войск.

Видел А. А. Лемана — почтенного деятеля Красного Креста. Надеялся, что у него найдутся люди, но что-то не видать.

14 августа.

Был вчера в первый раз в Особом Совещании. Рассматривался вопрос об образовании трех областей: Одесской, Харьковской и Киевской. Ввиду взятия Одессы вопрос был поставлен в срочном порядке. В предыдущем заседании под председательством Деникина были предрешены главные основания законопроекта. Опасность нового возникновения Украинской самостийности решено предупредить разделением гетманской Украины на три части, с подчинением каждой Главноначальствующему.

Законопроект произвел на меня удручающее впечатление: это — жалкая пародия на областную систему, причем тщательно изъяты самые ценные ее особенности — объединение территории по естественным признакам: этнографическому и экономическому. Черниговская губерния присоединена не к Киевской, а к Харьковской области, чтобы не усиливать украинского элемента. К Харьковской области отнесена и Полтавская губерния. В Новороссийскую область включены, кроме Херсонской губернии, Крым и Бессарабия, между собой ничего общего не имеющие. Главноначальствующие подчинены непосредственно Главнокомандующему, им назначаются и только перед ним отвечают. Им присвоен такой объем власти, что это заставило задуматься Совещание, ибо в конце концов выходит не автономия областей, а автономия сатрапов. Впрочем, при нынешних веяниях очевидно можно ожидать наряду с самовластным помпадуром — в соседней области радикальствующего генерала. Вместо федерации совдепов получится федерация генералов.

Текст законопроекта не был отпечатан и роздан. Обсуждение, — самое смешное и бессистемное; — 2 часа потратили на одну статью, все остальное проголосовали почти без прений. Признаюсь, мне было неприятно оказаться невольным участником такого дела, причем, не ознакомившись ни с основаниями, которые были раньше выработаны, ни с самим законопроектом, я не считал возможным пускаться в прения.

15 августа.

Заседание под председательством приехавшего в Ростов для этого Деникина. — Пересмотрен вопрос о границах областей. — По предложению Деникина, в Киевскую область включена Черниговская губерния, что улучшает законопроект. — Объем власти главноначальствующих еще не окончательно установлен.

Утром Маслов вместе с начальником Управления финансов Бернацким имел доклад у Деникина по вопросу об отпуске 450 миллионов рублей на оплату хлеба, взимаемого по хлебной повинности по 5 пудов с десятины. Бернацкий, раньше согласившийся на уплату частью деньгами, частью квитанциями на срок в 3 месяца, с правом залога их в Государственном Банке, теперь категорически отказался от этой комбинации, сославшись на громадное расширение расходов в связи с увеличением территории. — Между тем, на местах уже опубликованы основания предстоящей сделки. Маслов считает, что вся операция с хлебом потерпит крах. Деникин согласился с Бернардским, который пригрозил отставкой. — В свою очередь, Маслов решил подать в отставку, не желая брать на себя ответственности за дело.

Деникин прочел телеграмму от Май-Маевского, в которой говорится о том, насколько настоятельно скорейшее проведение оснований аграрной реформы для успокоения населения. Деникин выразил желание, чтобы обсуждение земельной реформы было ускорено, если не для немедленного приступа к полному ее осуществлению, то по крайней мере для того, чтобы самим себе выяснить основы земельной политики и, в соответствии с этим, приступить хотя бы к некоторым мерам, которые внесли бы успокоение в население.

27 августа.

Давно не писал сюда, а между тем кое что стоит отметить. — 17 августа было экстренное заседание Особого Совещания. На предыдущей неделе, еще до моего приезда, обсуждался вопрос о земском избирательном праве. Комиссия под председательством Начальника Управления Внутренних Дел Носовича положила в основу его то положение, что избирательным правом пользуется всякий плательщик земского налога, независимо от его размера. — Хотя четыреххвостка таким образом отпадает, однако по существу дела результат может оказаться совершенно тот же, ибо в будущем земства могут установить сбор с каждого лица, проживающего на данной территории. Но даже если этого не будет, устанавливаемый ценз не обеспечивает от крайнего понижения культурного уровня земств. Расслоение, внесенное большевиками в деревню между хозяйственными мужиками, — «средняками», как их называл, Ленин, и сельским пролетариатом, без сомнения скажется на выборах, и голытьба не пропустит средняков. Между тем, в будущем, при ликвидации помещичьего землевладения, государству необходимо опереться на сильное хозяйственное крестьянство. Ввиду этого Савич предложил разделить избирателей на две курии: в первую внести всех, владеющих землею в размере двойного надела или платящих соответствующий налог, зато во вторую курию отнести всех, т. е. и не платящих земских сборов. Первая курия выбирает три пятых, вторая — две пятых гласных. В Особом Совещании за куриальную систему высказалось 15 человек, за проект Комиссии — 5. — Деникин пожелал пересмотреть вопрос в расширенном составе. Каждой из сторон было предоставлено право вызвать экспертов. Это заседание и состоялось 17 августа. Носович пригласил Тройского — кадета-теоретика, который разумеется отстаивал проект Комиссии. Маслов и Савич пригласили Кривошеина. В прениях были повторены каждой из сторон прежние аргументы, и разумеется вопрос остался столь же мало выясненным для Деникина, но стало ясно, что его симпатии на стороне меньшинства. Он открыл заседание вопросом: как оберечь привлечение культурных элементов в земство, не прибегая к «одиозной» системе курий? — На это кадеты ничего не ответили, а сторонники куриальной системы ответили, что без курий этого сделать нельзя. Мне тоже пришлось высказаться на эту тему, и я подал особое мнение.

Кривошеин мягко, но ядовито поставил общий вопрос: для чего нужны земские выборы в настоящую минуту, и как совместима четыреххвостка с диктатурой. Когда ее провозгласили, он ее приветствовал, но к сожалению оказалось, что диктатура лишь словесный термин, а на деле ее нет. Деникин ответил, что диктатура не есть самодурство и что он не может не считаться с общественным мнением, которое влияет на военные успехи.

В тот день состоялось другое заседание Особого Совещания совместно с промышленниками. Была составлена громоздкая программа вопросов, обнимающая все интересы экономические и финансовые; речей было сказано много, но сути мало, как у представителей ведомств, так и у промышленников.

5 сентября.

Я положительно забросил дневник; от этого, когда записываю, то уже многое выветрилось, и скучно писать.

Что за это время произошло? Вернулись члены Особого Совещания во главе с генералом Драгомировым, делегированные в Париж. Их послали туда в начале июня в связи с

приказом Деникина, в коем он заявлял о своем подчинении адмиралу Колчаку. Сношения наши с Сибирью по телеграфу идут через Париж и притом очень медленно. Поэтому решили послать делегацию в Париж, чтобы оттуда скорее завязать отношения с Колчаком. Их поездка совпала с успехами Добровольческой Армии и отступлением армии Колчака в дальний тыл. Вероятно благодаря этому, на свои телеграммы они так и не получили ответа в Париже, и только Нератов, задержавшийся на несколько дней в пути, привез из Константинополя ответ Колчака на постановленные ему вопросы об объеме власти, которую он предоставляет Деникину.

В своем ответе Колчак предоставляет Деникину полноту власти, но ограничивает его в том отношении, чтобы здесь не получали разрешения вопросы, касающиеся основных законов и коренных реформ, валютной и земельной политики. Одновременно была получена телеграмма Адмирала Колчака по украинскому вопросу, в коей он предлагает не вступать в борьбу с Петлюрой, а разграничиться временно с ним по линии фактического занятия теми или иными войсками городов. Эта последняя телеграмма разошлась как с принятым уже бесповоротным решением рассматривать Петлюру как врага, так и с телеграммами, посланными отсюда в этом смысле.

Что касается ограничений области ведения здешнего правительства, то сразу со стороны представителен всех ведомств посыпались возражения, сводившиеся к невозможности из Сибири править и налагать ограничения на здешние мероприятия. Все это происходило в среду 4-го сентября, в заседании под председательством Деникина.

Ограничение компетенции деникинского правительства проводится в пользу правительства «всероссийского», как его называет Колчак. Это дало мне повод высказать мнение, что когда Деникин подчинился Колчаку, то это было ему лично, а вовсе не какому то всероссийскому правительству, которого в сущности сейчас и быть не может. На мой взгляд объединение надо понимать пока, как персональную унию под главенством Колчака Сибири и Южной России, впредь до смычки обеих армий. Оба правительства, сибирское и наше, должны быть равноправны, и не одно из них не должно предпринимать коренных реформ, которые могут пойти вразрез с тем, что делает другое. Я добавил, что, по-моему, необходимо отправить посольство к Колчаку, дабы защищать перед ним нашу точку зрения.

Особое Совещание согласилось с моей точкой зрения. Решено составить телеграммы Колчаку, в коих будут развиты общий взгляд на взаимоотношения и соображения по отдельным ведомствам. Проекты будут слушаться на будущей неделе.

Одновременно с этой телеграммой Колчака получена другая от него же по малороссийскому вопросу. В ней Колчак говорит, что «желательно найти почву соглашения с Петлюрой (!). Оставляя принципиальный вопрос об Украине решению Учредительного Собрания, желательна временная форма содействия украинства» ... Практически он предлагает размежевание с Петлюрой «проводить по линии фактического занятия территории теми или иными войсками, не тратя сил на овладение городами, уже взятыми Петлюрой». В заключение, Колчак просит сообщить соображения по этому вопросу, ...«Чтобы мы избежали инициативы со стороны Держав. Последние на этот раз вероятно не будут так слепо поощрять украинство, как ими делалось прежде, а примкнут ко всякому разумному решению, которое, не поступаясь с правами России, основывалось на фактическом положении вещей. Вековой русско-украинский вопрос неминуемо потеряет остроту, когда восстановится русское государство». — Эта телеграмма не подвергалась даже обсуждению Особого Совещания. Нам сообщили, что она скрестилась с ранее посланной Деникиным телеграммой, в коей он просит довести до сведения союзников, что он считает Петлюру врагом. — Коротко и ясно.

Оглашена резолюция Деникина по вопросу земского избирательного права: соглашается с меньшинством, но с тем, чтобы в выборах в уездное и губернское земства было обеспечено участие культурных элементов.

Я ничего не писал здесь о своих делах по ведомству Исповеданий. Мне пришлось быть на сессии Высшего Церковного Управления в Новочеркасске, где находится его председатель, архиепископ Донской Митрофаний. Обсуждали вопрос о последствиях беспорядочных разводов и браков в совдепии. Вопрос — крайне сложный. Неправильных браков множество, образовались новые семьи. Этот вопрос нельзя решать только в плоскости формального права. Он интересует и гражданскую власть.

Возник тоже вопрос по поводу распубликования Временного Управления Исповеданий. Когда я составлял положение об этом, то у меня не было под рукой никаких справок и никакого помощника. Я взял положение о Министерстве Исповеданий и заимствовал оттуда статью о компетенции Министра Исповеданий, которая временно определялась как обнимающая собою власть Обер-Прокурора и Министра Внутренних Дел (по делам инославных исповеданий) в полном объеме, впредь до коренного пересмотра отношений государства к Церкви. Так как я сам считал, что учреждение, которое создается так же временное, как самое название на то указывает (Временное Управление Исповеданий), то я взял и перенес на начальника Ведомства тот же объем прав и обязанностей. Теперь я сталкиваюсь с совершенно справедливым протестом членов Временного Церковного Управления, что после учреждения Министерства Исповеданий произошла существенная перемена — состоялся Всероссийский Поместный Собор, на котором определена была свобода церковного самоуправления.

Тем не менее, сразу вовсе не так просто определить права и обязанности начальника Временного Управления Исповеданий, пока не выработаны новые законоположения, определяющие правовое положение Церкви в государстве. Я полагаю, что это должно быть результатом совместной работы Управления Исповеданий и Высшего Церковного Управления. Пока, для успокоения умов, думаю предложить на подпись Деникина приказ по моему ведомству.

Любопытно, что те самые члены Высшего Церковного Управления, которые не мирятся (и совершенно основательно) с восстановлением обер-прокурорской власти и с малейшей возможностью толковать об этом смысле закона, — они же постоянно толкают меня на практике на меры в старом духе, например на удаление светской властью Архиепископа Екатеринославского Агапита, который при Петлюре возглавлял «автокефальный» украинский синод. — Мне приходится предостерегать их от возвращения на старый путь и указывать на то, что Церковь теперь автономна и может сама распорядиться, как хочет, в этом деле. Велика сила слов, но еще больше сила привычек.

7 сентября.

Вчера по окончании повестки Особого Совещания, Генерал Драгомиров заявил, что соглашение с Доном, Кубанью и Тереком — вопрос ближайших трех недель. Он указал на то, как оно глубоко изменит существующее положение и какими опасностями, по его мнению, оно чревато. — Будет законосовещательное учреждение. Оно будет стремиться захватить законодательную власть. От него нельзя уже будет ожидать той безраздельной поддержки, которую главнокомандующий находил в Особом Совещании. Потребуются новые люди. Он, Драгомиров, не чувствует себя способным оставаться председателем Совета начальников управлений. Прежнее милитаризованное положение заменится большим выдвижением гражданского элемента. Сам он назначается в Киев главноначальствующим, а председателем Особого Совещания временно будет Лукомский. — Драгомиров был сильно взволнован и даже прослезился. — Говорят, будто председателем Совета начальников управлений намечается Челищев, очень милый, порядочный человек, но правоверный кадет. — Уклон влево как будто определенно чувствуется, между тем вчера же была нарисована картина на местах самая удручающая, — бессилие вновь образующейся власти и растущий бандитизм. В Екатеринославской губернии растут тайные большевицкие организации, — а мы хотим от диктатуры перейти к парламентаризму!

12 сентября.

Вчера вечером под председательством Деникина разбирались основные положения аграрной реформы. — Это были похороны 1-го разряда среднего и крупного помещичьего землевладения. Максимум владения в одних руках полевой земли не будет превышать 600 десятин, в исключительных случаях. Правда, установлены, кроме того, изъятия для культурных имений, — этого вопроса еще не касались. — Не могу не отметить той легковесной быстроты, с которою решаются самые крупные вопросы. У членов Совещания не было под рукою даже тезисов. Были приглашены эксперты, разумеется почти все — сторонники реформы, кроме Риттиха, который, однако, не обронился ни одним словом, очевидно считая это бесполезным. Прений по общему вопросу не было допущено, ибо реформа предрешена декларациею Деникина. Я взял себе слово только для очистки совести и указал, что, по моему мнению, в основах реформы можно видеть сбивчивое смешение и противоречие между самыми различными и порою противоположными мотивами: желанием оградить принцип наибольшей производительности, заботой о малоземельных и, наконец, — и это главное основание реформы — заботой удовлетворить психологии масс. На мой взгляд, в том виде, как реформа спроектирована, она не удовлетворит ни одной из этих целей, ибо, во-первых, понизит производительность хозяйства, во-вторых, даст каплю в море для удовлетворения малоземельных, и, в третьих, психологии этих малоземельных конечно не ответит, ибо мужику, у которого надела полторы десятины, очень мало утешения от сознания, что у помещика будет не 1 000, а хотя бы 200 десятин.

Перед аграрной реформой обсуждался вопрос о том, не следует ли повсеместно в России наметить деление на области и соответствующее самоуправление. Вопрос поставил

Деникин, находящий необходимым ныне же наметить ту схему, которая должна предноситься перед глазами. Он склонен создавать даже нечто вроде областных парламентов. Большинство, даже кадеты, находят постановку преждевременной.

20 сентября.

Съездил на прошлой неделе в Мысхако к своим, отпраздновал с ними 14-го день рождения. Потом, в понедельник 16-го был уже в Новочеркасске на сессии Высшего Церковного Управления, а Маша с Костей и двумя младшими переехала на следующий день в Новочеркасск, где временно мы и поселимся. Мне придется ездить между Новочеркасском и Ростовом. Очень неудобно, но квартиры в Ростове почти нет надежды найти.

На последнем заседании обсуждался вопрос о переговорах с казачьими областями. Переговоры эти тянутся уже все лето, и конца их не видно. Деникиным на ведение переговоров уполномочены Челищев, Носович, M. М. Федоров и Н. В. Савич. Он готов дать казачьим областям самую широкую, даже слишком широкую автономию, — такую, какой свет не видал. Атаманы выбираются на Дону Кругом, на Кубани — Радой, без утверждения Деникина. Последний не имеет права распустить Раду и Круг, но казакам всего этого мало. Они исходят из утверждения, что они создают заново Россию, поэтому им не приходится получать какие-либо вольности от общегосударственной власти, а, наоборот, они уступают ей права в том объеме, каким признают возможным. Казачьи области хотят отстоять государственный характер своих образований и недовольны предположениями представителей Деникина, хотя последние предлагают им автономию, которая уже идет дальше возможного и разумного на мой взгляд, ибо предоставляет, например, областям свободу решения земельного вопроса. — Решено переговоры дальше не затягивать, ограничиться лишь установлением взглядов и разногласий обеих сторон.

Мне лично казалось, что нам нечего бояться затяжки в переговорах, что время — в нашу пользу и что если дождаться Москвы, то обстановка для власти сложится гораздо благоприятнее, чем теперь; но Деникин другого мнения. Он полагает, что бесплодные переговоры умаляют авторитет власти и что в Москве казаки не станут сговорчивее. Скорее, теперь стратегическая обстановка складывается в нашу пользу. Нажим большевиков дает себя чувствовать как раз против казачьих областей, без существенного ущерба общим военным заданиям главного командования.

Говорили о желательности выйти из казачьих областей, перенести правительственный центр из Ростова дальше на север. Деникин полагает, что с этим надо повременить, ибо Харьков не является еще вполне обозначенным тылом; но он думает, что когда будет взята Москва, туда нельзя будет переехать зимою, благодаря, главным образом, ужасающему недостатку там топлива. Тогда придется обосноваться в Харькове.

По слухам, немцы снарядили три больших парохода с товарами для Добровольческой Армии по очень льготным условиям. Пароходы эти стоят в Константинополе. Деникин поставил вопрос: как отнестись к этому, если слух окажется верным. После прений, в коих большинство отнеслось подозрительно к политике Германии, которая ищет завязать с нами отношения и в то же время дружит и с большевиками, было решено отклонить пока торговые отношения с немцами, но поставить на вид союзникам, что их пассивное отношение к нашим нуждам может вынудить нас завязать торговую связь с Германией.

Деникин отметил, между прочим, что союзники, которые так ратовали за признание власти Колчака весною, теперь настаивают, что нелогично, на признании Деникиным тех решений, какие конференция найдет нужным вынести по нашим окраинным вопросам, — о Латвии, Эстонии, Бессарабии и проч.

26 сентября.

Вчера, в день первой годовщины по смерти М. В. Алексеева, состоялось собрание, посвященное его памяти, в Национальном Центре. Выступил и я вместе с M. М. Федоровым и Струве, вернувшимся из Парижа.

Декларация, определяющая отношение власти к Православной Церкви и другим исповеданиям, подписана Деникиным, в форме письма на имя председателя Особого Совещания. По этому поводу я написал статью в «Великую Россию», без подписи.

2 октября.

Был у своих в Новочеркасске, пользуясь праздниками. Здесь невозможно найти помещение ни для канцелярии, ни для семьи. Мы так помещены, что никакой серьезной работы наладить невозможно. Одна надежда, что скоро переедем в Харьков. — Третьего дня взяты Орел и Чернигов. Зато банды Махно пробрались к нам в тыл, захватили Бердянск, где была главная база артиллерийских снарядов из Англии, и взорвали их. Потеря — незаменимая. Это — нечто противовеса рейду Мамонтова, разрушившего советские базы. Вчера пришло также известие о взрыве артиллерийских снарядов в Новороссийске. По счастью, потери невелики; думают, что злого умысла не было.

Вчера отнес в редакцию «Великой России» статью: «Политическая программа Добровольческой Армии и психология».