Белая Армия

«Чувство, которое заставляете работать их, не есть то чувство мелочности, тщеславия, забывчивости, которое испытали вы сами, но какое-нибудь другое чувство, которое, сделало из них людей так же спокойно живущих под ядрами, при ста случайностях смерти, вместо одной, которой подвержены все эти люди, и живущих в этих условиях среди беспрерывного труда, бдения, и грязи. Из-за креста, из-за названия, из-за угрозы не могут люди принять эти условия: должна быть другая, высокая побудительная причина. И эта причина есть чувство, редко проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого, — любовь к Родине.» 

«У нас, русских, есть, конечно, две страшные силы, стоющие всех остальных во всем мире, — это всецелость и духовная нераздельность народа нашего и теснейшее единение его с Монархом.»

1.

Кончился, если не блестящий, то во всяком случае большой, крупный период нашей русской действительности. Место для оценки его мы все, современники, должны предоставить будущему. Тогда же разберутся и выяснятся все причины, которые привели белое движение к неуспеху. И скажут, несомненно, беспристрастное слово, сделают правильные выводы. Но нам, современникам величайшего потрясения нашей Родины, принадлежит право, и на нас лежит обязанность — высказать те ясные и правдивые положения, которые подчас многими затемняются и искажаются, умышленно или по недомыслию.

Прежде всего, — о белом движении. Нельзя забывать и преступно замалчивать, что движение белых русских масс вылилось совершенно естественно и вылилось мощной волной, как неизбежное последствие, как ответ на всю революционную подлость и гадость. Белогвардейщина зародилась на всех концах Руси, на всем необъятном пространстве, в каждом углу ее; и это был ответ Русского народа на то ужасное унижение, которое, как из бездонного ушата, вылили на страну и на народ творцы и углубители революционной смуты.

Белое движение явилось проявлением чести нации, и поэтому оно было неизбежно и неустранимо. Неустранимо, так как все честные элементы нашей Великой России, во всех слоях ее и во всех народностях, не хотели и не могли примириться с захватом Государственной власти кучкой презренных инородцев, дезертиров и преступников. Если бы не проявилось белого движения, то пришлось бы с горьким сознанием поникнуть всем русским людям и опустить глаза; не будь белых, не было бы у России права сказать, что честь и честность в русском народе являются самыми сильными, самыми живучими его свойствами.

Проследите все белое движение, от его зарождения, через зенит славы, успехов, могущества и до упадка, — и нельзя не увидеть той простоты и естественности, какими все оно проникнуто. Людей поднимало и гнало на величайшие труды и лишения, на смерть, на подвиги — только чувство. Чувство оскорбленной чести за великую Родину, чувство мести низким растлителям родной армии и страны, чувство долга перед Россией. И это было настолько могуче, что двигались на это дело, собирались под белыми знаменами сотни тысяч, миллионы нас, русских.

Не только настоящей книге не под силу, — думается, что многие и многие еще труды не в состоянии будут дать полное отражение всех перенесенных белыми лишений, жертв, трудов и подвигов, совершенных зачастую в обстановке почти полной безнадежности успеха. Но ими двигало горячее, сильное чувство и глубокая вера в правоту своего дела. И потому получались величайшие напряжения, удесятерялись силы, ломались гигантские препятствия, создавался самый успех. Во всем этом — красота белого движения, такая красота, которая приближает его не к завоевательным войнам, но к скромным, сияющим внутренним светом через чреду веков — Крестовым походам.

В этом то и заключается моральное значение белых, как бы сила победы в самом поражении. Пускай Ллойд Джорджи и Вальтеры Ратенау торгуют и договариваются с советским правительством, пусть даже признают их, этих татей, насильников и трусов, равноправными с собою, — лучшие элементы каждой страны и народа стоят и всегда будут стоять на стороне белых, хотя бы только морально. И следующее поколение русских вправе сказать: наши отцы сделали все, что могли для спасения своей страны от позора, унижение и рабства; не их вина, что многие посторонние причины свели все усилия белых на нет.

Да и так ли это? Действительно ли все труды и жертвы пропали даром, не дали ничего? Это еще спорный вопрос, решит его недалекое будущее; но думается, что семя брошено, и придет срок, когда оно даст всходы и свой могучий рост.

Русское национальное анти-социалистическое движение зародилось стихийно по всему простору нашей страны, с первых же дней революции. И надо помнить, как велика была всеобщая ненависть к большевикам и желание скорее с ними покончить; но руководители этих первых тайных организаций берегли их, ждали пока движение созреет, искали в то же время полного объединения всех сил. И думается, что предоставленные самим себе, русские сумели бы справиться с большевизмом и уничтожить его с корнем, как то сделали у себя Финляндия, Бавария и Венгрия. На горе вмешались эти «союзники» России, которым выгодно оказалось использовать для себя наше национальное движение, и они вызвали его наружу преждевременно, постарались выявить белых, как можно ранее, обещая полную помощь против социалистов (большевиков). А затем когда, несмотря на этот срыв национальных организаций, все же общий подъем русских масс оказался настолько могучим, что обещал конечный успех и возрождение страны, те же иностранцы начали помогать тогда социалистам (эс-эрам). Белое движение показало истинное отношение иностранцев к России: только благодаря «союзникам» национальное русское движение потерпело крах; «союзникам» до России не было никакого дела, — более того, — национальное возрождение России для них явилось нежелательным, как что-то враждебное, опасное. Отныне Русский народ должен в корне пересмотреть и изменить свое отношение к так называемой Антанте, этим бывшим «своим союзникам».

В белом движении необходимо различать еще две стороны, одна из коих до сих пор совершенно замалчивалась. Первая — это то, что белое движение, будучи исключительно чистым, преследовавшим высокие цели спасти свой народ и вырвать его из цепких лап большевицкого стервятника, — явилось в политическом отношении совершенно незрелым и шло вслепую. Все делалось для народа и во имя народа, но что хочет народ, что именно ему жизненно необходимо, никто не только не выявил открыто и прямо, но видимо и не мог, не знал этого. Потребовался долгий период белых, чтобы подойти к решению такого основного вопроса; и только белым движением определенно установилось, что нужно и что примет народ. Белое движение выявило это всем своим путем и подтвердило своим неуспехом, выявило определенно и ясно для всех, незатемненных узкопартийным сектантством; даже иностранцы-очевидцы, искренно относившиеся к России, увидали, в чем должно состоять разрешение вопроса.

Второе, — и это чрезвычайно важно не для прошедших годов, а для настоящего и ближайшего будущего, — белое движение в самой сущности своей явилось первым проявлением фашизма. Той волны народных масс, которая все выше вздымает свой вал; и в которой человечество готово уже видеть единственное средство от общего паралича государственной власти, знаменующего наше время, начало двадцатого века.

Белое движение было даже не предтечей фашизма, а чистым проявлением его. Действительно, если пристально вглядеться в стимулы, двигавшие белыми, то в них выступает все то же, что создает фашизм в других странах. И не только создает самый фашизм, но и делает его желанным для всех, дает ему стальную силу и крепкую прочную опору, обеспечивает успех.

Невольно может возникнуть вопрос: почему же тогда неудача белого движения, даже разгром его? Ведь фашизм идет всюду верными шагами к победе — для торжества права, правды и справедливости? Ответ на это лежит в том, что, во-первых, русский фашизм, белое движение было лишь первым робким опытом его; во-вторых же, этот первый опыт проходил в неимоверно трудных условиях, в которых и явилось много причин его временного крушения. Частью эти причины открыты, по возможности, в предыдущих главах; но все их выяснит и выскажет только исследователь из будущего поколения.

Теперь же можно сказать безошибочно следующее: необходимое условие успеха фашизма, неотделимая от него сущность его — это диктатура. И вот, к несчастью, ни одно белое народное движение, как и все вместе взятые, не смогло дать диктатора. Не нашлось такой воли и души одного человека, который все подчинил бы себе, а себя самого подчинил бы целиком этой великой идее — служению всему народу путем проявления непререкаемого, безусловного закона, воплощенного в нем одном. Вся та масса больших патриотов, белых офицеров и солдат, отдельные крупные вожди и деятели, — все поэтому расплывалось, разбивалось и не могло добиться полной концентрации сил, без чего окончательная победа никогда невозможна.

К этому примешалась и неизбежно вытекающая из-за отсутствия диктатуры та дряблость, которая везде губила белое движение. Именно дряблость, ибо она одна допустила не только терпимость к социалистам, но даже и совместную работу с ними. Ведь фашизм всегда и всюду более чем противуположен сущности социализма (марксизма), — фашизм прямо враждебен ему: первый является движением чисто народным, направленным к улучшению, к упрочнению человеческих отношений и устройства государства, второе же — социализм — есть проведение насильно нежизненных, искусственных норм, выводимых из теории, пропитанной завистью и ненавистью к человечеству, презрением к человеку. А потому и приводящий к тем результатам всеобщая горя и разрушения, что социалисты и выполнили так беспредельно в нашей несчастной России.

И несомненно, за эти годы прибавилась к прежним новая заслуга России перед человечеством, перед всем миром: она своим белым движением сняла маску с социализма и показала его истинное лицо. Тем самым облегчен путь торжествующего, победного фашизма; дано предостереженiе, что вождь народного фашизма, терпящий социализм, допускающий его деятельность в государстве, хотя бы и подпольную, — обрекает народное дело и себя на неуспех.

Возвращаясь к сказанному выше о выявлении через белое движение того, что хочет народ и что необходимо ему для устройства его жизни, приходится подробнее остановиться на этом, чтобы не было недоговоренности; иначе может показаться людям, смотрящим на Русский вопрос предвзято, невязка и даже противоречие между высказанными положениями. С одной стороны, выявилась определенная и всеми сознаваемая необходимость диктатуры, того, что все называли твердой властью; а с другой, также определенно, сначала робко, но затем все шире и сильней, выявилась не только необходимость, но даже тоска России по Монархии, по Царской Власти. Но это только кажется на первый взгляд, что здесь две стороны. На самом деле — это одно и тоже.

Не приходится много доказывать, что Россия нуждается и хочет именно такой власти, которая служила бы народу, соблюдая его жизненные интересы, охраняя его труд и жизнь, оберегая его духовные ценности. И народ, в его целом, от крестьянской массы до лучшей интеллигенции, не отделяет в своем сознании этой власти от Царя. Только в нем одном ВЙДИТ народ, и теперь яснее, чем когда либо, соединение всех свойств, необходимых для действительного достижения обще-народная блага.

Все партии, начиная от союза русского народа и октябристов, до эс-эров и коммунистов, являются в глазах народа, — да так оно и по существу, — противниками этого народного идеала. Ибо каждая из партий заключает в себе партийных вожаков, партийные интересы и солидарность, партийную дисциплину и партийные вожделения, которые все вместе ставят партию в ее сознании и действиях не только превыше народа, но и выше этой народной власти, т. е. Царя. Это несомненно так; это станет ясно и средним партийным людям, если они дадут себе труд честно проанализировать эти вопросы, для чего используют богатый опыт над Россией всех партий за последнее десятилетие.

Оттого-то ни одна партия, никогда и нигде, не выражала народных масс и не может выразить; оттого-то лучшие и настоящие вожди фашизма в Европе отвергают всякие партии; наконец, оттого-то в нашей России все сильнее и значительнее разрастается число беспартийных. Это именно и есть та масса Русского народа, от которой и только от которой зависит будущее Государства Российского и устройство его.

Такими же беспартийными были и те миллионы, которые составляли полчища белых; их беспартийность была совершенно того же характера и направления, как и у массы беспартийных в самой России. Но и те, и другие русские люди никогда не считали и никогда не признают монархизм за партию.

Русский народ был всегда монархичен; а теперь, когда на его горбу перебывали и сменились после марта 1917 года сотни владык, от Родзянки, Милюкова до Нахамкеса и Бронштейна, — все эти партийные вожаки, крупные партийные люди, а результат от всех них получался один, т. е. все большая и большая разруха, все сильнейшее унижение национального достоинства: не осталось, думается, ни одного честного русского, который явно или, пока, тайно не был бы проникнут монархической идеей.

И, бесспорно, белое движение дало толчок к выявлению этого, доказало силу, значение и жизненность этой идеи.

Но также несомненно, — и это также определилось из белого движения, — Русский народ желает, даже жаждет осуществления монархической идеи не для самой идеи, а для счастья и пользы России. Народ признает поэтому только действенный монархизм, т. е. такой, который сможет устроить Государство, поднять его на высоту и защитить народную жизнь от всего, что было гадко и скверно не только в период революционной смуты, но и до нее, до 1917 года.

Когда за адмиралом А. В. Колчаком шли массы, несли под его знаменем в жертву долгу свои труды, кровь и жизни, — людей охватывал порыв и вера в то, что вождь откроет народу возможности приближения к его, народным, идеалам права, правды и справедливости. Других вождей в то время не было, и быть не могло, ибо народ монархичен не на словах, а на деле. До какого предела это могло дойти, видно из следующего: почти всегда, когда адмирал Колчак приезжал в армию, ко мне являлись начальники проходящих частей, дивизий, полков и батарей, с просьбой, чтобы Верховный Правитель вышел к войскам; их солдаты просили: «Покажите нам того, за кого Россия воюет». Крестьяне в Сибири и в Забайкалье называли покойного адмирала в период успехов армии: «царь Колчак». И надо было видеть тот восторг в войсках, какой охватывал их, когда они видели своего вождя. Более тихо, но с глубокой преданностью, почти с обожанием встречали его и крестьянские массы в тех тысячах сел, которые посетил адмирал. Что произошло, бы если бы белые имели конечную, полную победу?..

Вот что приоткрыло и показало еще белое движение. И ярко, страшно доказало, что слабость, бездействие и забвение простых народных идеалов влечет неминуемо за собою сначала разочарование масс, а затем гибель и еще большую разруху.

Теперь успокаивается, внешне и временно, взбаламученное русское море, затихают его усталые народные массы; но волнение идет, широко и глубоко расходится оно, это волнение чистой монархической идеей, тоской по Законном Царе. И все больше будут волны, все шире движение, и, быть может, не далек уже тот день, когда вскипит снова русское море и вынесет свой грозный девятый вал. Вознесет для того, чтобы смыть всю нечисть, загрязнившую Россию, а на гребне высоко поднять исконную Русскую Царскую Власть и с нею право, правду и высшую справедливость.