Белая Армия

От Главного Правления Союза Участников 1-го Кубанского похода.

Ниже мы помещаем статью В. Р. Ваврика, совершившего 1 Кубанский поход в составе чехословацкого инженерного полка.

В дни русской смуты и политической игры, не все чехи относились к нам не искренно. Некоторые из них, бывших в России, приняли горячее участие в борьбе против большевиков И по выезде из России сохранили к нашей Родине глубокую любовь.

Болея с нами одними страданиями в нашем русском несчастьи, они не остались равнодушны к гибели империи и плечо к плечу с нами, дрались с разрушителями России.

Центральная фигура в приводимой статье, капитан (ныне полковник) Немечек, сформировавший чехословацкий полк и прошедший во главе его степи Дона и Кубани, является именно одним из таких наших горячих и бескорыстных друзей.

Сама статья В. Р. Ваврика интересна в силу того, что она отражает переживания иностранца, шедшего за генералом Корниловым, в которого он уверовал, сражаться за жизнь и честь русского народа.

Пусть же эти строки послужат нам памятью о тех братьях-чехах, которые уснули вечны сном в далекой и столь ими любимой России.

Чехословацкий инженерный полк и Галицко-русский взвод в Корниловском походе.

В этом кратком очерке я не имею в виду дать полную и исчерпывающую характеристику деятельности чехословацкого инж. полка с галицийцко-русским взводом в Корниловском походе; я хочу отметить лишь то, что чехословацкий полк был в походе и принимал участие во всех сражениях на Дону и Кубани.

Чехословацкий инж. полк сформировал энергичный полковник Ян Немечек в Ростове на Дону по договору с ген. Алексеевым. Своих людей, военно-пленных чехов он собрал среди невероятно тяжелой обстановки вокруг Ростова и Новочеркасска. Труд его, однако, увенчался успехом: в разбушевавшейся стихии удалось ему найти 200 с лишним человек, кроме галичан.

Галицко-русский взвод был создан Григорием Семеновичем Мальцем из гимназистов и студентов обучающихся в Ростове. Всех их было 40 человек.

Нет надобности описывать подробно все то, что было проделано чехословацким полком, так как он вынес все тяжести похода вместе с остальной армией ген. Корнилова. Все-таки необходимо осветить некоторые существенные детали из его жизни, тем более, что в монументальНОМ труде ген. Деникина они совершенно пропущены.

До печального 9-го февраля чехословацкий полк защищал Ростовский мост со стороны Батайска. Одновременно он охранял переправу у Таганрогского проспекта, вплоть до отхода в станицу Ольгинскую. Первое деятельное участие в бою с большевиками пришлось ему иметь у Лежанки (Средне-Егорлыцкой), дня 19 февраля. Полковник Немечек, получив приказание занять позицию правее Марковцев, повел весьма удачное наступление. В стройном порядке развернулись роты, перед которыми в ясный солнечный полдень открылось грандиозное зрелище большого селения. Оно было скоро взято; несмотря на то, что чехословацкому полку было приказано оставаться в селении, полковник Немечек продолжал преследовать большевиков далеко в степь.

Глубокое удовлетворение испытал каждый стрелок после этой победы. У каждого в глазах сияла радость победы и крепче загоралось сердце неизменным желанием оставаться верным своему любимому вождю ген. Корнилову. Тревожное настроение, какое испытывалось в Ростове, прошло бесследно. Не было места ни скорбям, ни страхам. На настроение духа в высшей степени влияет смелость, преимущественно решительность руководителя частью. В лице полковника Немечека чехословацкий полк имел прекраснейший пример не только хорошего командира, но и солдата.

Наступление ген. Корнилова принимало с каждым днем все новые и новые формы, так как большевики окружали его постоянно увеличивающимися силами. Было бы ошибочно думать, что армия ген. Корнилова не сознавала опасность; напротив, от Главнокомандующего до последнего солдата, каждый понимал, что находился в кольце. Это чувство, однако, не лишало всех вместе убеждения в том, что ген. Корнилов победит. Эту веру в гений ген. Корнилова можно смело назвать фанатизмом и полагаю, что от нее ни один воин не мог освободиться. Стальная воля ген. Корнилова передавалась всем, равно как и вера в успех. Только этим объясняется чудо, которое творил ген. Корнилов, отбиравший у масс большевиков своей маленькой дружиной станицу за станицей. Редко без боя, чаще всего рукопашной схваткой прокладывали себе добровольцы тернистый, кровавый путь вперед. Благодаря повышенному самочувствию и вере в победу, они не теряли духа ни при каких условиях и выигрывали бой за боем.

Бой у Филипповского хутора тяжелейший в Корниловском походе, начался в пресквернейшей обстановке, среди гнетущих ощущений: чтобы выйти из кольца врага, надо было пройти речку, выбить из укреплений на холмах большевиков и боем не на жизнь, а на смерть, решить участь всего похода. Прежде всего это сознавал ген. Корнилов. Разумеется, что его движение во главе, пребывание на самых опасных местах, например, стоге соломы, были вопиющим риском, но иначе ему нельзя было поступить. Презрением к смерти на виду всех, он вдохновлял добровольцев на героический подвиг.

На рассвете выступили полки Корниловский и чехословацкий через мост реки Белой. В этот момент они были с ближайших высот, расположенных на противоположной стороне берега, обстреляны сильным ружейным и пулеметным огнем. Перебежав мост и заняв противоположный берег реки, по обе стороны моста, мы перешли в наступление и сбили большевиков с их позиций. Чехословацкий полк оперировал на правом фланге и был расположен на долине, командующие высоты которой были в руках большевиков, так что последние имели возможность видеть каждое передвижение наших войск. Место занимаемое чехословацким полком, с одной стороны, было удобно для обстрела противника, но, с другой, приняв во внимание, что в долине р. Белой находился обоз с ранеными, вести перестрелку было нежелательно, и нужно было искать другого выхода из создавшегося положения. Не видя, пока что, прямой опасности и желая знать о положении в соседних частях, так как связь была нарушена, командующий чехословацким полком полк. Немечек приказал своему заместителю ни в коем случае позиций не покидать, а зам прошел к фронту Корниловского полка, дабы ориентироваться о положении. Но он до Корниловцев не дошел, так как большевики, получив подкрепление, стали переходить в наступление на чехословацкий полк, который, не выдержав давления значительных сил противника — чехословацкий полк был численностью в этот момент до 60 чел., а большевиков было более 400 чел., — начал понемногу отступать. ВИДЯ это и понимая опасность, грозящую раненым, полк. Немечек бросился к отступающему полку, скомандовав: вперед! не бойтесь этой банды! и поднял в атаку лишь около 40 галичан; перейдя в контрнаступление, он выбил большевиков с высот, облегчив этим наступление левого фланга Добровольческой армии.

Из галицко-русского взвода погибло 5 гимназистов: Гошовский, Дьяковский, Купецкий, Лещишин, Журавецкий; несколько человек получило тяжелые ранения, между ними командующий взводом прапорщик Богдан Яцев.

В общем итоге бой, продолжающийся от рассвета до сумерек, стоил много жертв и крови, но вместе с тем поднял духовный и боевой авторитет добровольцев. Здесь во всю ширь ген. Корнилов выявил свой оригинальный гений: он всюду был, он всех и каждого согрел, четко определил куда нужно пробиваться, и к вечеру овладел полем сражения.

В черкесских аулах скрывались части ген. Эрдели и полк. Покровского. Весть об этом наполнила сердца добровольцев восторгом. Однако сверх ожидания на них обрушился перед станицами Калужской и Ново-Дмитриевской стихийный дождь, превратившийся в снег, град и гололедицу. И здесь пришлось им вести бой в ледяной воде, шумящей в балке широкой и по пояс глубокой реке.

Это был ледяной поход, на котором останавливаться нет надобности, так как он описан весьма обстоятельно ген. Деникиным. Хочу только добавить, что, в силу повышенного идеалистического настроения, каким отличались добровольцы, после боя у Филипповского, было и это горе побеждено. В этом эпизоде наглядно обнаружилась еще раз неудержимая сила победить во что бы то ни стало среди двух стихий: бушующей природы и бунта взбаламученного народа.

В этом клокочущем море Екатеринодар светил добровольцам маяком, к нему стремился пробиться и ген. Корнилов. Он дошел до самого города, рассеивая толпы противника, но там же нашел свою гибель на четвертый день кровавого боя.

Чехословацкий полк в продолжении всех четырех дней выдерживал напор большевиков от станицы Марьинской. О смене или отдыхе не могло быть и речи; впрочем никто об этом и не думал. Решался вопрос жизни и смерти, вопрос веры и надежды на лучшее будущее, которые разом рухнули с вестью о смерти ген. Корнилова.

Что мне сказать о характере великого полководца? не нахожу подходящих слов; повторю стихи, пропетые В. А Жуковским в стане русских воинов, в 1812 году:

Вот почему его, уже мертвого, большевики расстреливали, волочили по улицам, сожгли и пепел рассеяли по ветру! Смерть ген. Корнилова была причиной не только отступления, но и крушения духа и веры армии. Не подлежит ни малейшему сомнению, что она распалась бы, разбрелась бы, если бы не отчаянный подвиг ген. Маркова в станице Медведевской.

Чехословацкий полк, по всей вероятности, уже тогда прекратил бы свое существование, если бы не железная рука полк. Немечека. На возвратном пути к Мечетинской он принимал еще участие в боях у Горькой Балки, Лежанки-Лопанки, отбил наступающие банды «Маруси» у Кагальницкой и в бою у Гуляй-Борисовки преследовал отступающего и разбитого немцами товарища Сорокина.

В Мечетинской чехословацкий полк был переименован в чехослов. отдельный батальон. Пребывание его в Добровольческой армии в дальнейшем долго не продолжалось; «братская» дисциплина сделала его совершенно не боеспособным. Боевой командир полк. Немечек ушел, не желая смотреть на расшатывающуюся свою тяжелым трудом сформированную часть. Командование батальоном переходило от одного лица к другому по выбору солдат, зачастую в неопытные руки и, наконец, чехи перешли к французам. В Добровольческой армии до конца, вплоть до эвакуации Крыма, остались галичане, которые получив в Мечетинской и Таганроге пополнения, образовали Карпаторусский отдельный батальон.