| О Белых армиях » Мемуары и статьи » В память 1-го Кубанского Похода |
Главный Ужас был не в оглушающем грохоте падавшего векового здания...
К вам, братья мои по духу и сердцу, к вам, рыцари Ледяного Похода, к вашей славной восьмилетней годовщине стремится моя мысль...
Сколько раз мне приходилось видеть в степи генерала Алексеева. То он шел в сопровождении ротмистра Шапрона, своего адъютанта, то один, опираясь на палку. Я вглядывался в знакомое мне лицо, всегда такое спокойное и здесь тоже спокойствие в выражении его лица, в его голосе, в его походке...
Скоро исполнится 8 лет со дня трагической гибели Корнилова. Смерть воина на поле сражения, при других обстоятельствах, была бы только славной и почетной — трагизм этой смерти заключается в том, что великий русский патриот убит русской гранатой...
Глухая ночь. Плотной пеленой облекли облака далекое небо, не пропуская света луны. Резкий ветер срывает клубы пыли и мчит их далеко по степи...
Я давно хотел написать о нем. Об оклеветанном русском генерале...
Была большая семья и крепкий просторный дом. На дом напали разбойники. Старший сын защищался, но разбойников было много, другие члены семьи как то быстро сдали, покорились, были связаны, а старший сын, окровавленный, израненный, в разодранной одежде ушел и, слышно, скитается по чужим людям, в батраках служит, но все грозится отобрать назад отчий дом, выгнать из него разбойников, отомстить им...
«Россия продолжает страдать под игом свирепых тиранов, которые, сознавая бесстыдство и жестокость своего царствования, беспрерывно, путем лжи и подкупа пытаются обманывать цивилизованный мир и расшатать его внедрением революции, подстрекательством народов к ненависти и гражданской войне. Этим путем они надеются отвратить взоры от ужасных поступков, творимых ими в Вашем Отечестве — в той России, которую Вы первые, ценой тысячей, геройски перенесенных страданий, пытались вырвать от них...
От безбрежных степей Кубанских, от фиолетовых предгорий Кавказа, от тихого Дона, болотного Маныча и синего Днепра прошли тебя, Русь, вдоль и поперек мы — добровольцы...
Приближается годовщина смерти незабвенного героя первого Кубанского похода, а все еще нет полной и достоверной его истории. Поход, с которым по трудности обстановки может сравниться только поход 10.000 греков по Малой Азии, все еще ждет своего Ксенофонта. В надежде, что они облегчат труд будущего историка, я хочу поделиться своими воспоминаниями о памятных событиях, очевидцем и участником которых меня сделала судьба...
Рано утром Корнилов выходил ненадолго из своей комнаты; встретив меня, он спросил, как я провел ночь. На мой вопрос: не будет ли каких-либо приказаний полку? Он ответил: «пока никаких — отдыхайте»!..
К вакханалии, созданной революцией и приведшей к полному разложению армию и к смуте в стране, прибавился новый ужас — захват центральной государственной власти шайкой интернациональных негодяев. Нависла угроза над самим бытием России — как великой и национальной Державы...
Противник занимает северную окраину города Екатеринодара, конно-артиллерийские казармы у западной окраины города, вокзал Черноморской железной дороги и рощу к северу от города. На Черноморском пути имеется бронированный поезд, мешающий нашему продвижению к вокзалу...
Всегда интеллигенция, типичная российская — жила какой-то особой, кастовой жизнью. Тонкой коркой с дразнящим и ярким цветением мысли — над большими молчаливыми, глубинными пластами народа. И сама эта корка расщеплялась, кололась, трескалась на отдельные лучиночки, на отдельные пластиночки. Точно и впрямь слоистая кора. И, припомните, — каждая пластинка, каждый листок жил своей объединенной, самодовлеющей жизнью...
Мне хочется поделиться воспоминаниями о моих случайных встречах, если только это можно назвать встречами, с великим русским патриотом, с собирателем Добровольческой Армии, с генералом Михаилом Васильевичем Алексеевым...
Я — шофер... Я — шофер этих ярких, монтмартрских ночей, когда режет глаза электрический свет фонарей, когда женщины с пурпуром крашеных губ отдаются в фокстроте, а негр в джаз-банде так груб...
Собралась компания артиллеристов. Народ все больше молодой, живой, веселый и хороший. Все сгрудились к столу. И только в стороне сидит один — должно быть «старшой»...
Собираясь иногда здесь, господа, ради воспоминаний о недавнем пережитом прошлом, мы не столько излагаем факты, которые всем нам известны, сколько подводим итоги...
В настоящем очерке, я постараюсь дать краткий обзор событий на Кубани в конце 1917 и начала 1918 г. г., предшествовавших выходу Кубанского Правительственного отряда на соединение с Добровольческой армией в 1 Куб. поход, а равно и того, что происходило в 1 походе до соединения Кубанцев с Армией ген. Корнилова...
За весь свой многострадальный поход ни разу маленькая армия добровольцев не была в таком критическом положении, как 2-го апреля 1918 года во время остановки своей в колонии Гнаденау. К чисто внешним, зависевшим от врага, обстоятельствам присоединились и такие, которые могли повести к внутреннему разложению и к подрыву единственной действительной силы армии — ее нравственной стойкости...
В 407 году до Р. X., по южную сторону Кавказского хребта, обманутый персидским сатрапом небольшой греческий отряд, предпочел невероятный, по современным тогда условиям, поход — позору сдачи торжествующему победителю и, выбрав себе начальника, взамен старого, предательски умерщвленного коварным врагом, решился на героическое средство — отход из долины р. Тигра к южному берегу Черного моря, которого и достиг, совершив незабываемый в истории и описанный в Анабазисе поход, сделав в 122 перехода 2.500 верст!
В дни русской смуты и политической игры, не все чехи относились к нам не искренно. Некоторые из них, бывших в России, приняли горячее участие в борьбе проТИВ большевиков И по выезде из России сохранили к нашей Родине глубокую любовь...
В Ростове, на окраине, примыкая к Сенному базару, раскинулся т. н. «Лазаретный» или «Военный» городок. Окруженный высокой каменной стеной, он глядит в поле, на братское кладбище. Сквозь открытые ворота видны вытянувшиеся шпалерами кирпичные бараки, длинные, казарменного облика...
Я не буду описывать подробностей, как я выбрался из Новочеркасска в памятный мне вечер 12 февраля (ст. стиля) 1918 года, когда красные казаки под предводительством изменника — войскового старшины Голубова уже входили в областной город Войска Донского. Это слишком удлинило бы мой рассказ. Начну с того момента, в который я в тот же вечер попал в станицу Аксайскую, верстах в 25-ти от Новочеркасска, в сторону Ростова...
Я осведомился у казака о Добровольческой армии. — Ничего не слыхать у нас, — беспечно ответил он, ловко, без промаха бросая из рукава прямо в рот тыквенные семечки и быстро выплевывая на дорогу шелуху.— Вчерась тут гуторили, будто генерал Корнилов должон был заночевать в Ольгинской, а кто его знаеть... ничего это нам неизвесно, што оно и как...
Их было мало, настоящих профессионалов было вовсе наперечет... Они даже не представляли из себя отдельной части, а всего лишь взвод в составе инженерной роты... Но они не затерялись, их знали, ценили и даже берегли...
Санитарная двуколка подпрыгнула на рытвине — и я проснулась. Наш передовой отряд длинной вереницей растянулся но березовой аллее. Воспоминания детства. воспоминания о средней полосе России охватили меня. Легко и радостно забилось сердце: ведь с каждым переходом мы ближе к Москве. Прошли бесконечные дни тряски, бесконечной степи, пыли — и вдруг сумрак и свежесть аллеи...
Пользуясь выходом в свет Сборника 1-го Кубанского похода, позвольте мне, дорогие соратники, передать Вам горячий привет Дальне-Восточной армии, которая, борясь с большевиками на далекой окраине нашей Родины, сделала, подобно Вам, «ледяной поход» по снегам и льдам далекой Сибири...
|