Белая Армия

Последний приказ Генерала Корнилова.

1)        Противник занимает северную окраину города Екатеринодара, конно-артиллерийские казармы у западной окраины города, вокзал Черноморской железной дороги и рощу к северу от города. На Черноморском пути имеется бронированный поезд, мешающий нашему продвижению к вокзалу.

2)        Ввиду прибытия ген. Маркова с частями 1-го Офицерского полка, возобновить наступление на Екатеринодар, нанося главный удар на северо-западную часть города.

а)    Генерал-Лейтенант МАРКОВ. — 1-я бригада. 1-го Офицерского полка 4-ре роты, 1-й Куб. стрелк. полка один батальон, 2-я отдельная батарея, 1-я Инженерная рота. — Овладеть конно-артиллерийскими казармами и затем наступать вдоль северной окраины, выходя во фланг противнику, занимающему Черноморский вокзал и выслав часть сил вдоль берега реки Кубани, для обеспечения правого фланга.

б)    Генерал-Майор БОГАЕВСКИЙ. — 2-я бригада. Без 2-й батареи. 3-я батарея и второе орудие 1-й отдельной батареи. Один батальон 1-го Куб. стрелк. полка и первая сводная офицерская рота Корниловского Ударного полка. — Наступать левее Генерала Маркова, имея главной задачей захват Черноморского вокзала.

в)    Генерал ЭРДЕЛИ. — Отдельная конная бригада, без Черкесского конного полка, наступать левее Генерала Богаевского, содействуя исполнению задачи последнего и обеспечению его левого фланга и портя железные дороги на Тихорецкую и Кавказскую.

3)        Атаку начать в 17 часов сегодня.

4)        Я буду на ферме Кубанского Экономического Общества. Подлинный подписал:

Генерал КОРНИЛОВ. Верно: Полковник Барцевич.

Из книги ген. А. И. Деникина «Очерки русской смуты».

... Если бы в этот трагический момент нашей истории, не нашлось среди русского народа людей, готовых восстать против безумия и преступления большевистской власти и принести свою кровь и жизнь за разрушенную родину, — это был бы не народ, а навоз для удобрения беспредельных полей старого континента, обреченных на колонизацию пришельцев с Запада и Востока.

К счастью мы принадлежим к замученному, но великому русскому народу.

Мы уходили.

За нами следом шло безумие. Оно вторгалось в оставленные города бесшабашным разгулом, ненавистью, грабежами и убийствами. Там остались наши раненые, которых вытаскивали из лазаретов на улицу и убивали. Там брошены наши семьи, обреченные на существование, полное вечного страха перед большевистской расправой, если какой-нибудь непредвиденный случай раскроет их имя...

Мы начинали поход в условиях необычных: кучка людей, затерянных в широкой Донской степи, посреди бушующего моря, затопившего родную землю; среди них два верховных главнокомандующих русской армией, главнокомандующий фронтом, начальники высоких штабов, корпусные командиры, старые полковники... С винтовкой, с вещевым мешком через плечо, заключавшим скудные пожитки, шли они в длинной колонне, утопая в глубоком снегу... Уходили от темной ночи и духовного рабства в безвестные скитания...

— За синей птицей.

Пока есть жизнь, пока есть силы, не все потеряно. Увидят «светоч», слабо мерцающий, услышат голос, зовущий к борьбе — те, кто пока еще не проснулись...

В этом был весь глубокий смысл Первого Кубанского похода. Не стоит подходить с холодной аргументацией политики и стратегии к тому явлению, в котором все — в области духа и творимого подвига. По привольным степям Дона и Кубани ходила Добровольческая армия — малая числом, оборванная, затравленная, окруженная — как символ гонимой России и русской государственности.

На всем необъятном просторе страны оставалось только одно место, где открыто развевался трехцветный национальный флаг — это ставка Корнилова.

Первый кубанский поход — Анабазис Добровольческой армии — окончен.

Армия выступила 9 февраля и вернулась 30 апреля, пробыв в походе 80 дней.

Прошла по основному маршруту 1050 верст.

Из 80 дней — 44 дня вела бои.

Вышла в составе 4 тысяч, вернулась в составе 5 тысяч, пополненная кубанцами.

Начала поход с 600-700 снарядами, имея по 150-200 патронов на человека; вернулась почти с тем же: все снабжение для ведения войны добывалось ценою крови.

В кубанских степях оставила могилы вождя и до 400 начальников и воинов; вывезла до полуторы тысяч раненых; много их еще оставалось в строю; много было ранено по несколько раз.

В память похода установлен знак: меч в терновом венце.

Издалека, из Румынии на помощь Добровольческой армии пришли новые бойцы, родственные ей по духу.

Два с половиной года длилась еще их борьба.

И тех немногих, кто уцелел в ней, судьба разметала по свету: одни — в рядах полков, нашедших приют в славянских землях, другие — за колючей проволокой лагерей-тюрем, воздвигнутых недавними союзниками, третьи — голодные и бесприютные — в грязных ночлежках старого и нового света.

И все на чужбине, все «без Родины»...

Когда над бедной нашей страной почиет мир, и всеисцеляющее время обратит кровавую был в далекое прошлое, вспомнит русский народ тех, кто первыми поднялся на защиту России от красной напасти.